Джордж Кеннан - Кочевая жизнь в Сибири

Тем временем, однако, голод был непоправим, и 1 декабря 1867 года несчастный Буш оказался в покинутом селении в 600 верстах от Гижиги без денег, провизии и средств передвижения – и с беспомощным отрядом из сорока четырех человек в устье Анадыря, зависящим полностью от его поддержки. О строительстве телеграфной линии в таких условиях не могло быть и речи. Всё, на что он мог надеяться, это обеспечивать свои отряды провизией до тех пор, пока прибытие лошадей и людей из Якутска не позволит ему возобновить работу.

29 ноября, обнаружив, что в Анадырске я больше ничем не могу помочь, а только помогаю Бушу быстрее съедать скудный запас провизии, я отправился с двумя пенжинскими санями в Гижигу. Так как я больше не бывал в северном округе и не буду больше иметь повода ссылаться на него, я кратко изложу здесь то немногое, что я впоследствии узнал из письма относительно несчастий служащих компании в этом регионе. Упряжки, которые я заказал в Гижиге, прибыли в Пенжину в конце декабря, имея около 3 000 фунтов бобов, риса, сухарей и различных припасов. Сразу после их прибытия Буш отправил полдюжины саней и немного провизии отряду в устье Анадыря, и в феврале оттуда вернулись шесть человек. Решив сделать хоть что-нибудь, Буш отправил этих шестерых на реку Майн, примерно в семидесяти пяти верстах от Анадырска, рубить деревья на столбы вдоль линии. Позже зимой в Анадырский залив была отправлена ещё одна экспедиция, и 4 марта она также вернулась, приведя лейтенанта Макрея и ещё семь человек. Эта партия пережила ужасную непогоду на своем пути от устья реки до Анадырска, и один из её членов – человек по имени Робинзон – погиб во время пурги примерно в 150 верстах к востоку от посёлка. Его товарищи оставили тело непогребённым в одном из домов, которые Буш возвёл прошлым летом, и двинулись дальше. Как только они добрались до Анадырска, их отправили на Майн, и к середине марта обе партии вместе нарубили и распределили по берегам этой реки около 3 000 столбов. Однако в апреле их провизия снова стала истощаться, они постепенно дошли до грани голодной смерти, и Буш во второй раз отправился в Гижигу с несколькими жалкими полуголодными и измученными собачьими упряжками, чтобы добыть ещё провизии. Во время его отсутствия несчастным партиям на Майне пришлось самим о себе заботиться, и, съев последний кусок пищи и трёх лошадей, присланных ранее из Анадырска, они в отчаянии пошли в поселок на снегоступах. Это было ужасным испытанием для полуголодных людей, и хотя они добрались до места назначения в целости и сохранности, они были совершенно измучены, и в конце пути едва ли могли пройти сто ярдов, не упав. В Анадырске им удалось добыть немного оленьего мяса, на котором они жили до возвращения Буша из Гижиги с провизией, где-то в мае. Так закончилась вторая зимняя работа в Северном округе. Что касается практических результатов, то это был почти полное поражение, но он развил в наших офицерах и солдатах мужество, настойчивость, терпеливость и выдержку, которых они заслуживали и которые при более благоприятных условиях достигли бы самого блестящего успеха. В феврале месяце, в то время как Нортон и его люди работали на реке Майн, термометр показывал более сорока градусов ниже нуля в течение шестнадцати дней из двадцати одного и опустился пять раз до -50 градусов и однажды до -55. Рубка деревьев на снегоступах, при температуре от -40 до -50 градусов сама по себе не является лёгким испытанием для мужчин, но когда к этому добавляются страдания от голода и опасность голодной смерти в безлюдной пустыне, это превосходит всякую человеческую выносливость, и остаётся только удивляться, что Нортон и Макрей смогли сделать столько, сколько они сделали.

Я прибыл в Гижигу из Анадырска 15 декабря, после тяжёлого шестнадцати­дневного путешествия. Туда только что прибыл специальный курьер из Якутска с письмами и приказами от майора Абазы.

Ему удалось, с разрешения и при содействии губернатора этой провинции, нанять на три года восемьсот якутских рабочих по фиксированной ставке в шестьдесят рублей, или около сорока долларов в год на каждого. Он также приобрел триста якутских лошадей и вьючные сёдла, а также огромное количество различных материалов и провизии для снаряжения и пропитания лошадей и рабочих. Часть этих людей уже направилась в Охотск, и весь отряд должен был быть послан туда несколькими партиями как можно скорее, а оттуда распределён по всему маршруту линии. Конечно, надо было поставить этот большой отряд туземных рабочих под умелое американское руководство.; а так как у нас не хватало старших, чтобы руководить всеми отрядами, то майор решил послать в Петропавловск курьера за офицерами, которые отплыли из Сан-Франциско на барке и которые, как он полагал, были высажены на Камчатке. Поэтому он поручил мне организовать перевозку этих людей из Петропавловска в Гижигу и немедленно подготовиться к приёму пятидесяти или шестидесяти якутских рабочих, послать шестьсот армейских пайков в Ямск для пропитания там нашей американской партии и три тысячи фунтов ржаной муки для партии якутов, которые должны были прибыть туда в феврале. Для выполнения всех этих распоряжений я имел в своем распоряжении около пятнадцати собачьих упряжек, но и они были отправлены с провизией в Пенжину для помощи лейтенанту Бушу. С помощью исправника мне удалось уговорить двух казаков отправиться в Петропавловск за американцами, которые, как предполагалось, были оставлены там «Онвардом», и шесть коряков – отвезти провизию в Ямск, откуда лейтенант Арнольд сам послал упряжки за шестьюстами пайками. Таким образом, я сохранил свои пятнадцать нарт для снабжения лейтенанта Сэндфорда и его отряда, которые теперь готовили столбы на реке Тылхой [115] Река Тылхой (Tilghai в транскрипции Кеннана) впадает в Пенжинскую губу между реками Парень и Куюл. к северу от Пенжинского залива. Однажды в конце декабря, когда мы с Доддом были на реке выше поселка, тренируя упряжку собак, нам сообщили, что с Камчатки прибыл некий американец, который привез известия о давно пропавшем барке и отряде людей, которых он высадил в Петропавловске. Поспешив обратно в деревню, мы нашли там мистера Льюиса, удобно сидящим в нашем доме и пьющим чай. Этот предприимчивый молодой человек – кстати, телеграфист, совершенно непривычный к суровым условиям – не зная ни слова по-русски, в середине зимы в одиночку пересек всю Камчатку от Петропавловска до Гижиги. Он провел в дороге сорок два дня и проехал на собачьих упряжках почти тысячу двести миль без спутников, кроме нескольких туземцев и казака из Тигиля. Он, казалось, не рассматривал это, как особое достижение, но в некоторых отношениях это было одно из самых замечательных путешествий, когда-либо сделанных сотрудником нашей компании.