Евгений Бузни - Шпицбергенский дневник

Честно говоря, от англичанина я такое не ожидал.

У меня возникло тогда предположение, что сам Робин придумал всё это разбирательство, чтобы не платить за вертолёт. Но доказать я этого не мог, а поднимать официально шум по поводу неисполнения нашей договорённости я не стал, памятуя хорошую русскую поговорку: овчина выделки не стоит. Не такая уж большая сумма была, чтобы из-за неё копья ломать, да время тратить.

Зато в следующий раз, когда Бузза обратился к нам с просьбой построить ему русскую хату, мы согласились лишь при одном условии, что деньги будут переведены до начала каких-либо работ. Доверием Робин больше у нас не пользовался. Но как путешественника я его по-прежнему уважаю.

Замечательно провели остаток вечера за бутылкой чудного крымского белого портвейна, который заедали мороженым, пили чай с трюфелями. Ребята, хоть и много работают с собаками, но очень довольны жизнью. У них же в это время была в гостях бывшая наша медсестра Вера, вышедшая за муж за норвежца Свейна, который, впрочем, тоже приехал вскоре, а потом, уезжая, пообещал найти нас и пригласить к себе в гости. Так что мы посмотрели со Старковым: у нас получается, что все дни пребывания будут заняты приглашениями к разным людям.

У Кати с Сергеем нам очень понравилось. Сидели свободно по-домашнему, перемывая косточки руководства треста «Арктикуголь». Катя подробно рассказала, как им удалось переехать в Лонгиербюен, разорвав контракт с трестом, не смотря на препятствия со стороны Цивки. После десяти вечера Сергей отвёз нас в гостиницу, и день подошёл к концу. Пойду в душ, помоюсь и лягу спать. Из окна смотрю с удовольствием на горы, покрытые сползающим вниз туманом.

Другой день — другие впечатления. Встал по будильнику без двадцати восемь, скоренько умылся, побрился и побежал в другой корпус будить Старкова. Он таки спал. Пока одевался, я вернулся к себе, почистил зубы и вышел к приёмной гестхауса (у нас бы это назвали, наверное, общежитием гостиничного типа). Позавтракали, чем нам послали, то есть бутербродами с сыром и ветчиной под чай да яйцо всмятку. Ничего горячего, например, сосиски или сардельки, картошку или макароны, не преподнесли. Более того, выяснилось, что на обеденное время, то есть ланч, мы должны здесь же взять продукты из предложенного. Взяли со Старковым по паре бутербродов в пакетики. Такое питание оказалось для нас сюрпризом.

На улице у гостиницы собрали участников семинара и сказали, что в первой половине дня все должны осматривать Лонгиербюен с точки зрения индустриальной археологии, а потом в два часа рассказать свои впечатления и мысли. Это, конечно для студентов. А мы пошли гулять по городу. Погода стояла не солнечная, но и дождь не лил, а лишь очень мелко подсыпал моросью почти незаметной. Прошлись по магазинам. Старков купил кое-какие подарки, а я пока присматривался.

Зашёл в редакцию «Свальбард постена» и отдал Полю его бутылку аквавита, которую он мне презентовал в Баренцбурге после того, как мы взяли интервью у рабочих. К счастью, мы её не распили, и я смог её возвратить за его недоверие ко мне. Он, молча, забрал бутылку, не проявляя, конечно, радости от такого поворота дела. Но я его ещё вчера предупредил о том, что верну ему его подарок.

Потом зашли в полярный институт, где нас радостно встретила директор отделения в Лонгиербюене. Я ей подарил, как и обещал при встрече в Баренцбурге, свою поэму, а она тут же вспомнила, что обещала мне книгу «Географические названия Шпицбергена» и подарила. Выпили по чашечке кофе, поболтали и пошли мы к зелёному домику треста «Арктикуголь». Старков хотел посмотреть оставлен ли ключ под банкой. Ключа не оказалось. Значит, мог приезжать сегодня Цивка или кто-то другой из работников треста.

Пошли к себе в гостиницу, попили чай с бутербродами и к трём явились в Функен на семинар. Швед Урокберг уже читал свой доклад. По моему предложению Старков всё же прокомментировал его выступление, в котором появление русских на Шпицбергене он относил к XVIII-му веку, ничего не говоря о работах Старкова относительно более раннего их появления. Старков, собирается ехать в этом году в Швецию, где ожидает помощи со стороны Урокберга, поэтому выступил очень дипломатично, похвалив доклад и сказав очень мягко, что, видимо, по нашей вине работы Старкова мало изданы на английском языке, а потому не известны многим. Но ведь Урокберг не мог не знать о его работах хотя бы потому, что он был в Баренцбурге в прошлом году на конференции и в музее, где чётко говорится об экспонатах шестнадцатого века, а не восемнадцатого.

Я, конечно, предпочитаю более принципиальный разговор. Но самое смешное, помимо этого, то, что из бесед выяснилось, что для организаторов семинара самое важное найти предлог для долгосрочной работы курсов.

Поэтому студентов спрашивали их мнение о возможных перспективах семинара и что бы они хотели вынести для себя с занятий. Очевидно, то, что запланировали раньше организаторы, не очень убеждает спонсоров.

Во время одного выступления появился в зале Умбрейт. По окончании семинара всем выдали деньги на питание, вычтя из предполагавшихся 100 крон в день по 40 крон на ланч, который будем брать с собой во время завтрака.

Это чёрт те что получается. Потом Умбрейт предложил поехать к нему поесть. Но у него не было ни малейшего представления о том, что мы подразумевали под этим. Заехали к нам в гостиницу, взяли бутылку водки, но когда сели за стол, оказалось, что закуской является сыр и яичница из одного яйца да чай.

Вот так и провели день впроголодь. Интересно, что будет завтра.

Ну, вот и наступило оно, это завтра. Погода нормальная. Светит солнце и тогда, если попадаешь под прямые его лучи, даже бывает жарковато в моей чёрной осенней куртке, наброшенной на свитер при рубашке и нижнем белье.

Проснулся опять как вчера по будильнику, пошёл и разбудил Старкова, потом отправились на завтрак. Ели абсолютно то же, что и вчера и взяли ланч такой же, только я добавил себе паштет и яйца. Старков взял скромных два бутербродика, сказав, что пойдёт со всеми на полевые работы, что меня несколько удивило. Но когда все собрались у ресепшина и выяснилось, что полевые работы будут в районе музея, где студентам будут показывать, как картировать производственные объекты, как пользоваться приборами в геодезии и т. д., то Старков сказал, что нам там делать нечего, поэтому решили подремать слегка и потом только отправляться на прогулку. Так и сделали.

После дрёма, а я успел в это время и стихи написать, адресуя их грудастой норвежской девушке, выпили чай и пошли в посёлок к конторе губернатора, поскольку я обещал зайти к переводчику Нессу. Зашли, он увидел нас ещё из окна своего кабинета. Предложил выпить чашечку чая. Сидим, пьём, тут появляется губернатор. Знакомимся. Я назвал себя, и в ответ услышал в переводе Несса, что он слышал обо мне. На этом собственно знакомство и закончилось.