Роман Устинов - Индия наизнанку

Цинготные зубы, заячьи губы, оспяные тела — все то, и даже более того, что можно было увидеть на многочисленных индийских вокзалах, рынках, в приютах и трущобах — объединил в себе этот музейный уголок.

«Музей Болезней», а не «Музей Здоровья» правильней было бы назвать это заведение.

Встречались и мудрые слова, достойные уст Джавахарлала Неру: «Человечество неспособно достигнуть экономического благополучия на горбах нездоровых людей».

В экспозиции были обозначены и достижения индийской медицины. «К 1958 году мы победили тропическую оспу!» — и рядом две колонки: до 1958 года — умирающие от оспы индусы; после 1958 — цифры и факты по снижению смертности от оспы. «Мы ввели обязательную вакцинацию от малярии!» — и вот, рядом с малярийными ужасами — довольные немалярийные дети.

Этот музей как нельзя лучше вписывался в суровую индийскую реальность, хотя он был весьма стар и экспозиция не обновлялась уже лет, наверное, тридцать.

Эволюция идет своим чередом, люди рождаются и умирают, а болезни, эпидемии и смерти — по-прежнему остаются актуальными для человечества и сопровождают нас на протяжении всей нашей жизни. Наука изобретает все новые и новые лекарства, побеждая старые и новые болезни, эти лекарства внедряются в жизнь общества, а кто-то свыше придумывает для нас все новые и новые испытания.

С такими мыслями я вышел на воздух, от души поблагодарив работников музея и оставив благодарственную надпись в книге для посетителей.

Финансовых пожертвований музей не принимал.

В очередной раз я убедился, что самые интересные музеи — это музеи неизвестные, малопосещаемые, забытые. Именно в них заключается весь колорит и истина, а не в Тадж-Махале и в египетских Пирамидах. Что первый, что второй туристический объект давно прекратили выполнять свою истинную задачу: просвещать посетителей; обросли торгашами, попрошайками, жуликами и малограмотными гидами и — что самое грустное — перестали культурно насыщать посетителей.

Где-то в тысяче с лишним километрах к северу отсюда, в бомжацком городе Агре туристы тратят по двадцать пять долларов, только лишь для того, чтобы понажимать на спусковой механизм фотоаппарата и запечатлеть себя на фоне белокаменной мечети и крепости, имеющей хоть и большое культурное, но малое информативно-воспитательное значение. Здесь же, в городе Хайдарабаде, в бесплатном музее, можно составить достаточно полное представление и об индийских болезнях, и о способах их излечения, и о правильном, здоровом образе жизни. Вполне себе самодостаточный музей, хоть немного и пыльный.

Посещение экспозиции доставило мне неописуемое удовольствие и мысленно вернуло ощущение того, что я все-таки пока в Индии.

Мой культурный уровень резко повысился, поэтому я позволил себе немного расслабиться и, попивая купленный на улице свежевыжатый тростниковый сок, отправился на лодке к самой большой в мире каменной статуе Будды, расположенной на искусственном острове посреди центрального хайдарабадского озера.

Да, есть тут и такие объекты. Вообще, Хайдарабад показался мне относительно культурным и цивильным городом, по сравнению с остальными индийскими.

Без шуток — статуя является самой большой в мире из всех каменных статуй Будды, когда-либо сооружавшихся на планете.

Приплыв на остров в сопровождении прочих индусов, я стал слушать скупые речи экскурсовода, по привычке мысленно вставляя свои саркастические замечания.

— Создание статуи заняло пять лет и завершилось к 1990 году.

«Пять лет строили какую-то статую» — мысленно интерпретировал я. –

«Бюрократия. Волокита. Сочинские олимпийские строители позавидовали бы».

— Однако аккурат перед моментом торжественного открытия, пока семнадцатисполовинойметровая и трехсотпятидесятитонная статуя водружалась на постамент, по неосторожности водружавших, она упала и затонула, — продолжал экскурсовод.

«Подумать только: утопили статую, святыню, Будду!» — ухмылялся я.

Утопив статую, индусы расстраиваться не стали, а плюнули на нее и забыли на целых два года.

«Еще и два года статуя лежала на дне озера. Пофигизм. Раздолбайство.»

Но индуизм — не сталинизм. И расстреливать, конечно, за утопленную статую, халатность и вредительство никого не стали. Вместо этого статуя провалялась на дне озера, откуда ее достали в 1992 году — целую и невредимую.

То, что статуя не развалилась за два года лежания в иле, индусы сочли за чудо, отмыли ее и водрузили на специальную непотопляемую платформу. С тех пор высоченный Будда радует глаз индийских и иностранных туристов.

Моя экскурсионная хайдерабадская жизнь подходила к концу. Вернувшись на берег с острова, где располагалась самая большая в мире статуя Будды-амфибии, я неспешно направился в сторону вокзала.

По пути, вычитав в путеводителе о другом месте паломничества туристов — Форте Голконда, я решил завернуть и туда. На входе сидел бдительный контролер, отфильтровывая неиндусов от индусов. Стоимость входа для последних была в двадцать раз ниже стоимости для первых. Вообще говоря, Форт этот был мусульманским и я стал убеждать контролера, что специально приехал из Пакистана, чтобы посетить этот объект исламского искусства. Но, к сожалению, торговаться с индусами трудней, чем, скажем, с арабами или узбеками.

— Нет, только индийцы могут пройти за пять рупий, — отрезал он.

Платить цену, в двадцать раз превышающую цену нормальную, мне показалось неразумным. Не жадность двигала мной, а чувство справедливости. Тем более, за день я посетил уже немало всяческих платных туристических объектов, неплохо поддержав туристическую экономику столицы штата Андра Прадеш.

«Видимо, хватит с меня на сегодня достопримечательностей» — сделал вывод я и побрел через темнеющие мусульманские кварталы в сторону вокзала.

Вместо бомжующих коров эти кварталы были заселены менее прожорливыми, но такими же тощими козами. Козы рылись в мусорках, ища себе пропитание. За исключением этого, а также арабских — вместо хинди — букв на вывесках и заборах, эти кварталы от остальных частей города, на первый взгляд, не отличались. С практической же точки зрения, тут можно было найти мясо. Пусть это мясо совсем недавно рылось в окрестных помойках, но все же это был белок, так необходимый в путешествии.

Живые куры на улицах Хайдарабада тоже продавались, и даже дешевле, чем в Ашхабаде, в котором мне довелось побывать за год до этого. В отличие от двухдолларовых ашхабадских они стоили тут всего доллар.

Насытившись курятиной и козлятиной, я полностью восстановил свои силы и добрался, наконец, до вокзала.