Жан-Кристоф Руфин - Бессмертным Путем святого Иакова. О паломничестве к одной из трех величайших христианских святынь [litres]

Освободившись от этой последней защитной оболочки, тот паломник, которым я стал на рубеже третьей недели странствия, был наконец голым и был готов воспринять истину Пути. Я сбросил с себя мечты, потом мысли и, наконец, веру. Что осталось у меня после того, как я несколько раз становился другим? Скоро я это узнаю. Склон постепенно становился круче, а воздух прохладней.

В Овьедо благородно все – церкви, собор, улицы, подъезды, фасады. А на земле, разумеется, маршрут паломников тоже отмечен самыми роскошными указателями – бронзовыми раковинами, вставленными в гранит мостовых. Эти раковины ведут к самому замечательному дорожному указателю, который может встретиться человеку в пути. Этот знак находится недалеко от собора и представляет собой блестящий горизонтальный металлический прямоугольник. Он отмечает место великого раздвоения дороги на Компостелу. Прямо, по маленькой улочке, которая, извиваясь, спускается вниз, проходит дорога на город Хихон – продолжение приморского пути. Если же паломник решит пойти туда, куда указывает другая стрелка, он пойдет сначала через широкие проспекты, а затем короткой прямой дорогой к горам по Камино Примитиво – Первоначальному Пути.

Я заметил этот перекресток накануне, во время прогулки по городу. На рассвете следующего дня, когда я вышел в дорогу, улицы и площади были безлюдны. Ни один неразумный турист не пачкал своими кедами волнующую души бронзовую плиту. Я встал на исторической линии раздела и медленно, вполне осознанно сделал первый шаг по следу, который проложил Альфонсо II в IX веке нашей эры. «Один маленький шаг человека – большой шаг человечества».

Обнаружение останков святого Иакова в Компостеле выглядит очень неубедительно, и это заметно с первого взгляда. Совершенно невозможно понять, как этот святой апостол мог оказаться на далекой иберийской окраине. Ему нечего было тут делать. Пришлось придумать невероятную историю: лодка, на которую были погружены останки апостола, поплыла по течению в сторону Испании. Как еще объяснить, что кости человека, умершего в Иерусалиме, были обнаружены через восемьсот лет за три тысячи километров от этого города. Но оставим эту тему. Credo quia absurdum – верую, ибо это абсурдно. В конце концов не так уж плохо, когда тебе рассказывают истории. Верить в рассказ, когда все заставляет сомневаться в нем, значит подчеркнуть свою самостоятельность, и это может сделать каждый. «А мне вот нравится считать, что это правда…»

Но то, что с точки зрения истории остается хрупкой и ненадежной постройкой, с точки зрения политики оказалось точным попаданием в цель. Новая дорога для паломников была проложена на запад и восстанавливала равновесие христианского мира: до этого все влекло христиан в сторону востока, к двум святым местам – Риму и Иерусалиму. Толпа верующих [1] Некоторые историки, специалисты по Средневековью, оспаривают сложившееся представление о «толпах бедных паломников». Они утверждают, что паломниками в ту эпоху были в основном дворяне и купцы и что в документах нет свидетельства о массовых паломничествах, которые нам приятно воображать себе сегодня. См. статью: Louis Mollaret et Denise Péricard-Méa . Le Triomphe de Compostelle // SaintJacquesInfo [En ligne], Histoire du pulerinage а Compostelle. Их точка зрения (которую, однако, оспаривают многие исследователи) такова: паломничество в этот город всегда было для церкви политической картой. Оно действительно было начато во время оккупации Испании арабами. Повторное обнаружение останков святого Иакова в XIX веке и возобновление папой Львом XIII паломничества к ним были ответом на усиление светского начала. Всплеск интереса к этому паломничеству в 1937 году объясняли как поддержку, которую оказывает «католическая Франция католической Испании» во время испанской гражданской войны, и т. д. , которых наказание или обет заставили выйти на путь искупления грехов, хлынула как поток по следам короля Альфонсо с востока на запад – на западный край Европы, в Галисию, откуда видно, как солнце терпит крушение в водах Атлантики. (Не зря галисийский полуостров Финистер считается самой западной частью Иберийского полуострова, как департамент Финистер – самым западным во Франции.)

С этого умелого и сравнительно безобидного движения богомольцев из Астурии – королевства, которое осталось христианским благодаря своему рельефу, – началась Реконкиста. Идти на поклонение к святым мощам – еще не значит строить войска для боя. Паломники – первая волна наступающих, хотя их движение вперед всегда кажется их частным делом. Позже следом за ними придут кастильские полки. Сказать, что паломничество в Компостелу содержало в себе зародыш взятия Гранады, возможно, значит слишком торопить время. И все же с короля Альфонсо началась цепь событий, которая тянулась очень далеко. Кроме того, сам святой Иаков в разных местах и в разное время изображался то как бедный паломник, безоружный и слабый, то в облике грозного всадника, который пронзает оружием сарацина и имеет прозвище Матаморос – Мавробоец.

Эта эпопея давала материал для мечты моему отупевшему сознанию, когда я шел по улицам. Начиная движение по Первоначальному Пути, я представлял себя в свите короля Альфонсо. Пытался смотреть его глазами и представлял пейзажи, через которые проходил, такими, какими они были в эпоху, когда их не загромождали ни тротуары, ни шоссе, ни дома, ни магазины. Бронзовые фигуры известных людей в натуральную величину, которые испанцы любят расставлять в своих городах, превращая знаменитостей в странные неподвижные силуэты, казались мне застывшими без движения, как свидетели торжественного выезда Альфонсо из его столицы. Довольно долго – около двух или трех часов – я сохранял способность мечтать, воображая, как хлопают знамена, когда ими играет прохладный ветер, прилетающий из маленьких ущелий, горожан, собравшихся приветствовать короля, и процессию придворных, которые старались скакать на конях как можно ближе к монарху. Придворных я видел очень хорошо: жизнь предоставила мне возможность наблюдать вблизи этих животных – крупных зверей, мелких кошек или диких хищников. Каждое их новое поколение – точная копия предыдущих; они все те же с начала времен и такими останутся во веки веков. Дрессировка научила их льстить тем, кто силен, и презирать слабых. И что бы ни говорили, жизнь вознаграждает их, хотя это и противоречит любой морали. Я говорю о вечном и грозном народе подхалимов.

Но вскоре эта последняя попытка дать моим мыслям направление и форму обессилила меня. Я потерял нить Пути, перестал различать его направление и рельеф и доверил свою жизнь пешего странника инстинкту, то есть лишь автоматически замечал ракушки на стенах и вскоре стал делать это бессознательно.