Энтони Бурден - Это съедобно? Муки и радости в поисках совершенной еды

Самые мои любимые книжки о жизни. Теперь мне хочется еще к ним добавить «Отель Бемельманс» Людвига Бемельманса. Когда я наконец заполучил ее, то с радостью и волнением обнаружил, что не сделал ничего нового, написав «О еде: строго конфиденциально», — Бемельманс сделал это до меня, причем лучше и убедительнее.

Китай велик. Китай БОЛЬШОЙ. Китай УВЛЕКАТЕЛЬНЫЙ. Грустно, когда думаешь о том, что даже если бы посвятил ему остаток своей жизни, то никогда бы не увидел его целиком. Я надеюсь, что поскольку Китай продолжает превращаться в экономическую супердержаву и поскольку мы становимся все более и более зависимыми от его производства — и его кредитной политики, — то в конечном счете он станет управлять миром. Поэтому я говорю: «Добро пожаловать, наши будущие хозяева!» Когда Китай станет нашим господином, питаться мы будем значительно вкуснее.

Очерк также написан для британского журнала, а отсюда и ссылка на отвратительного и необъяснимо популярного Майкла Виннера, режиссера дерьмовых фильмов и отвратительного ресторанного обозревателя, а также ссылки на Гордона Рамси. Тем не менее я все еще убежден в справедливости своей «теории босых ног». Еда действительно вкуснее, когда песок ласкает пальцы ваших ног.

Счастливые времена… Написано было по возвращении, это мой первый заказ от «Гурме». Крутую они мне подкинули работенку. В тот раз меня реально вставило.

Думаю, что немного лицемерил в этом очерке. Я ведь и сам благодаря известности быстро привык к хорошим отелям и перелетам бизнес-классом. И я был слишком резок по отношению к бедному Рокко, рассказывая, как он в радиошоу отвечает на телефонные звонки старых леди, которые хотят знать, где купить лучшего кошерного цыпленка. Если вспомнить, каким талантливым поваром был когда-то Рокко и как много горечи в этом очерке прорывалось от моего недовольства собой, — все это полная ерунда. Глядя на печальный закат Рокко, признаюсь, я видел — если бы не милость божья — себя… только без такого кулинарного таланта.

Посмотрим правде в глаза. Мне перевалило за пятьдесят. Что было бы, если бы пришлось вернуться в кухню? Это сломало бы меня. Пусть уж лучше эта безумная жизнь длится, будь я проклят.

Этот очерк намного честнее предыдущих, когда я все еще изображал оскорбленного героического пролетария. Описанное в нем намного больше похоже на мою жизнь, какой она была тогда и какой остается сейчас большую часть времени. После того как очерк был написан, я оставил «Нью-Йорк таймс телевижн» и закончил сотрудничество с «Фуд нетворк». Но я продолжаю работать с Крисом и Лидией и многими из тех же самых операторов и редакторов, которые сделали первый сериал. Только теперь мою неуравновешенную жизнь определяет «Мир путешествий» канала «Дискавери».

Сегодня у нас больше бюджет, больше свободы и более снисходительные владельцы, но будни выглядят так же. Это похоже на непрерывное совместное путешествие по разным странам. Я продал свою душу телевизионным богам, чтобы увидеть мир и воплотить детскую мечту о дальних странах. И таков мой путь. Я стал одним из «рокеров» «Спайнл тэп».

Каждый, кто когда-нибудь попадал в Лондон, точно знает, о какой сети ресторанов я здесь говорю. Невероятно, но они все еще существуют.

Не знаю, существует ли какое-нибудь из упомянутых мест после того, как Новый Орлеан был почти стерт с лица земли ураганом и наводнением. Я подозреваю, что многие из этих мест все еще пытаются возродиться и встать на ноги. Я лелею надежду, что «Снэйк энд Джейк» под особым вниманием, так как существует лишь немного более достойных заведений. Этот очерк описывает классический пример «тройного погружения». Вот как это делается:

Первое. Посещение города в ходе книжного тура. Неизбежно все закончится совместной едой, прогулкой по барам и пьянкой со всеми местными поварами.

Второе. Используя ценную информацию о местных связях, собранную на пьянках во время книжного тура, я возвращаюсь в то же место, чтобы сделать телешоу.

Третье. Используя события во время съемки, рабочие заметки и видеозапись, пишу статью для журнала и во второй раз получаю деньги за проделанную работу.

Этот очерк — своего рода извинение перед всеми официантами, с которыми я был сух или несдержан в прошедшие годы. Действительно, нет ничего более отвратительного или позорного, чем срываться на не имеющем права голоса официанте, если вы пришли в ресторан, заранее негативно настроенные. Ведя себя как сердитый, саркастический, надменный начальник со своим официантом, вы провоцируете агрессию. На самом деле, как правило, в ваших интересах быть дружелюбным с официантом. К тому же этого требуют приличия. Мне всегда хочется прервать отношения, когда новый гость приказывает официанту или выдвигает смехотворные и глупые требования. Я считаю это унизительным и никогда не допускаю повторения визита. Тот, кто не умеет вести себя в ресторане, не может быть моим другом. Все просто. Отыгрывайтесь в барах. Там привыкли к придуркам и знают, как с ними обращаться.

Боже, я ненавидел Сингапур, когда попал туда в первый раз (эта поездка тут и описана). Жара, сменяющаяся холодным баром, а потом снова жара чуть не убили меня. То же самое делали непомерные объемы пищи и совершенно измотанное состояние. Но после еще нескольких визитов я полюбил это место со всей пылкостью. (См. очерк «Умри, но попробуй».) С тех пор я стал лучше управляться с перелетами в самолетах, аэропортами, заказом туров, отелей и прочим и ною при этом значительно меньше. Мне всегда странно было видеть каких-нибудь зануд музыкантов за пределами музыкального мира, жалующихся на «чемоданную жизнь», или слышать от нового романиста о тяготах книжного тура. Два года назад они сидели у мамы в подвале и тенькали что-то на гитаре или стучали по клавиатуре компьютера, а теперь стонут о тяготах прекрасных гостиничных номеров, кругосветного путешествия и жирного рекламного бюджета? Это только считается работой. Я знаю, что такое работа (или когда-то знал). Я все еще помню об этом, хотя со временем все слабее. Когда вкалываешь по двенадцать часов в суете кухни и все время на ногах — вот это работа. Остальное — привилегия. Я перечитал этот очерк заново и хочу сказать: «Заткнись и не ной, будто старая шлюха! Тебе крупно повезло, что кому-то в Сингапуре понадобилось возиться с таким дерьмом, как ты. Сядь и жри черепаший жир, ты, ленивое, надутое трепло!»