Расмус Раск - Заметки о России

<15-е>. Проповедник был очень искусный, в совершенстве владевший языком. По оценке Савениуса, проповедь также была превосходна и соответствовала уровню слушателей. Он говорил громко и четко, но так быстро, что я понял из нее совсем не много. Потом я с Норденшёльдом побывал у Беккера; мне показалось, что это способный и думающий человек, увлеченный своей национальной литературой. Вечером я был у профессора истории Авеллана, который проводил меня до дома и распрощался, посмотрев часть моих материалов.

<16-го> рано утром ко мне зашел доктор Хартман и пригласил на обед. Я тем временем закончил работу с финской грамматикой по ренваллевской рукописи, из которой сделал пространные выписки с некоторыми собственными замечаниями. Посетил генерал-губернатора, его сиятельство Штейнгеля, очень любезного и сердечного человека. Потом профессор Валлениус показал мне главные университетские залы. Самый большой из них чрезмерно великолепен и украшен прекрасными барельефами, представляющими: 1) песнь Вяйнямёйнена [520]или игру на кантеле, финской арфе; 2) Эрика IX, который вводит христианство и воздвигает крест на существующей в настоящее время церкви Марии в Рянтямяки [521], которая считается древнейшей в стране; 3) введение Реформации и библейские труды, опубликованные епископом Агриколой в конце правления Густава I [522]; 4) учреждение Академии, которое произошло во время несовершеннолетия королевы Кристины — собственно показано, как она днем (раньше или) позже своей коронации издает закон о ее учреждении [523]. И еще два изображения, связанные с временем российского правления. <���Одно представляет строительство нынешнего университетского здания, второе — бюст императора колоссальной величины, стоящий позади и выше кафедры> [524].

Большой зал заседаний консистории [525]также чрезвычайно красив, велик и очень нарядно украшен символическими картинами по замыслу Валлениуса. Посредине, над самым высоким местом во главе стола — Фемида, с одной стороны от нее Минерва, с другой стороны — Аполлон, что напоминает о сфере ответственности консистории [526]. У верхней стороны стола, где занимают места богословский и медицинский факультеты, [изображены] 1) молящийся коленопреклоненно перед алтарем в священной роще; 2) Гигиея [527]. С другой стороны юридический и философский факультеты, [там] 3) Церера, которая устанавливает границу между двумя земледельцами; 4) Ариадна, которая передает Тезею путеводную нить перед тем, как тот заходит в Лабиринт. Два бюста, королевы Кристины и императора Александра, исполнены чрезвычайно хорошо. В другом конце зала — Аполлон в полный рост; но я в нем увидел изъян в том, что листок, который единственный его покрывает, окрашен в зеленый цвет и таким образом как раз привлекает внимание к тому, что предполагалось скрыть.

Он также показал мне малый зал консистории, где пять членов консистории решают менее важные вопросы, и несколько красивых портретов королевы Кристины и некоторых канцлеров, которые, однако, не повешены, так как не совпадают по величине.

Русский капитан, с которым мы договаривались, что он отведет меня в клуб, вечером не пришел, но вместо него [пришли] Норденшёльд и Симениус, которого я проводил домой; он подарил мне множество интересных работ, касающихся Финляндии.

<17-го> я был у генерал-губернатора, но пока не получил паспорт [528]. Когда я послал [за ним] вечером, пришел некий немец, Глайс, с наполовину выписанным паспортом и попросил мой российский паспорт, который был доставлен (Ширбомом) в правительственную канцелярию [529], а не к губернатору. Потом я попрощался с архиепископом, который дал мне письмо в Петербург к статскому советнику Аделунгу; [зашел] к Ренваллю, вернул его рукопись и другие одолженные книги; к магистру Савениусу; к доктору Прютцу, которого не было дома; к профессору Авеллану, который забыл вернуть мои грантовские «Thoughts of the Origin of the Gael» [530], при том что я отдал ему его две юденовские работы о финской орфографии и об искусстве поэзии [531]. После этого укладывал вещи; в 8 часов пришел Савениус и хотел пригласить меня на ужин, но я отказался, затем пришел магистр Эрстрём и рассказал мне о том, что ему пришлось пережить с Густавой [532], когда он дорабатывал свою русскую грамматику [533]. Он искренне пожелал мне доброго пути и еще прислал мне на следующий день сердечное прощальное письмо, присовокупив к нему письмо к Гиппингу.

В обед я был у доктора Хартмана в компании секретаря Вульферта [534], Ренвалля, магистра Кекмана и др. Потом я вместе с Норденшёльдом и Симениусом осмотрел церковные памятники.

<18-го> я был у доктора Хартмана, который обменял для меня все мои шведские деньги на русские. Секретарь Вульферт зашел ко мне домой. В половине десятого я уехал. Лектор Беккер увидел меня из окна Савениуса, пошел за мной и долго провожал повозку, после чего простился. Я остановился в Нуммеле [535], так как была метель и погода скверная. Гастгеберша [536], очень порядочная старая вдова, знала шведский.

На следующий день <19 марта> я приехал в Тавастгус [537], где посетил ландсгевдинга [538]и его супругу [539], выпил у них в 7 часов чаю, извинился, что не мог остаться на вечер, и получил приглашение на следующее утро осмотреть старый замок, построенный ярлом Биргером, а также пообедать у них. <20-е>. Так все и произошло, только вместо себя они направили другого господина из их дома и приказали кучеру прокатить нас туда с полным почетом. В замке хорошо сохранились древние валы и большие крепкие стены. Внутри теперь тюрьма и склады, а снаружи русские устроили казарму. Я осмотрел все внутренние помещения, в некоторых на хлебе и воде сидели проштрафившиеся [заключенные], в остальных содержались разного рода преступники, большинство скованные, кое-кто в очень затрудняющих движения цепях, другие в тяжелых кандалах, у одного из этих заболели ноги, по-видимому оттого, что кандалы слишком тесные. Говорили о том, что его нужно отвезти к кузнецу и снять кандалы, но он страшился тряски. Выглядел он неважно.

Но в остальном помещения удобны для содержания заключенных. Больные размещены отдельно от здоровых, у женщин тоже особые комнаты с больничной палатой. Из этой тюрьмы очень редко удавалось бежать.

Потом я посетил пастора Флорена, сердечного и искреннего человека, но не очень образованного. В целом я не встретил у жителей этого города обширных знаний о других странах. Из них наиболее широким кругозором обладала жена ландсгевдинга Йерне (урожденная Русенборг) из Далекарлии [540]в Швеции.

В 4 часа я отправился домой и работал, а также принял пастора, который в первой половине дня показывал мне церковь, построенную во времена Густава III, в форме ротонды с алтарем посередине. Кафедра находится посреди входа, напротив нее другой вход, а над ним место для маленького органа. Он проводил меня от церкви домой и посмотрел мои книги, я подарил ему экземпляр исландской брошюры [541]о Библейском обществе с псалмом Йоуна Торлаукссона [542][и описанием] английского Библейского общества, подаренный мне Хендерсоном. Также я попросил его разыскать для меня пару финских публикаций, которые он, однако, найти не смог, но принес мне в подарок пословицы Ганандера [543]и долго беседовал, после чего сердечно со мной распрощался.