Дмитрий Семакин - Сага о мятеже на «Баунти» и об острове Питкэрн. Том II

Вот, скажем, Тараваи, ближайший сосед Мангаревы. Это была первая суша, куда мы высадились, вернувшись с Питкэрна.

Из дневника: «…Моореа в миниатюре. Бросили якорь в чудесной бухточке с небольшим пляжем…». Володя и Люда, донельзя измученные морской болезнью, со стонами наслаждения растянулись на белоснежном мягком песке, едва мы только добрались до берега на зодиаке. Я пошел гулять по островку.

Густые заросли, в глубине которых периодически раздавался странный треск сучьев, словно сквозь джунгли лениво продиралось какое-то крупное животное. Кто это был — заблудившаяся свинья, дикий козел или бездомная собака — я так и не выяснил. Может быть, какой-нибудь бесприютный полинезийский призрак? Остроконечные вершины местных холмов, покрытые непроходимым зеленым кустарником. Напротив — островок Агакауитаи, или «Горилла» (второе, шуточное его имя): северный склон очень напоминает насупленный профиль гигантского каменного Кинг-Конга. И — ни души вокруг, не считая нас, русских, и экипажа яхты.

Из дневника: «…Ночь восхитительна…». Мы снова на борту. Безоблачное черное небо, мириады звезд, легкое покачивание палубы и тихий плеск воды.

Наутро всей командой отправились на восточный берег острова: «…ходили по саду Тараваи и вместе с местным полинезийцем Тимио срывали фрукты: бананы, уру, апельсины, помпельмус и грейпфрут (+!!!)…». Плюс и три восклицательных знака я поставил фантастическому вкусу этого зеленого цитруса: кислому, сладкому, терпкому и сочному одновременно. Таких грейпфрутов в Москве не купишь…

Потом мы посетили единственную семейную пару, постоянно проживающую на Тараваи. Это французы, старые знакомые нашего экипажа, у них на острове доля в перламутровом бизнесе и милый дом. Хозяева угостили нас освежающим соком со льдом и вкратце объяснили, как они выращивают жемчуг в ракушках, помещенных на небольшой глубине в специальные четырехугольные пластиковые корзины.

Дальше был остров Акамару. И примкнувший к нему островок Мекиро.

Мекиро в моем дневнике кратко отмечен так: «…там, где крест и козлы…». Крошечная необитаемая скала отделена от Акамару узким проливом, и главными ее достопримечательностями являются две вещи: алюминиевый латинский крест, установленный на бетонном фундаменте в 1967 году, и «местные жители» — пугливые одичавшие козы, которые встречают непрошенных гостей жалобным блеянием, и чьими экскрементами в виде черных блестящих шариков усыпаны все тропинки. С вершины Мекиро открывается удивительная панорама на всю лагуну Гамбье.

Жемчуг архипелага Гамбье

На соседнем Акамару находится, как известно, ближайшее человеческое поселение к Питкэрну.

Эта деревушка расположена на северном берегу островка, и в ней постоянно проживают две полинезийские семьи — рыбаки и «ловцы жемчуга». Здесь же, на Акамару, — несколько частных домиков с участками (в России их назвали бы «дачами»), где по уикендам отдыхают жители Мангаревы: преподаватели, строители, владельцы жемчужных ферм и т. д. Довольно странно, ведь, насколько я смог убедиться, их основные жилища — и сами по себе вполне опрятные и уютные «фазенды» с цветущими садами и плодоносящими огородами; зачем им еще одна «вилла у моря»? — думал я, размышляя, как абсолютно советский человек.

Напротив деревни, прямо на воде посреди заливчика стоит на неподвижном якорном приколе белоснежный катамаран. На двух широких гондолах установлена деревянная платформа, а на ней — симпатичная типовая хижина с верандой. Здесь живет француз, хозяин нескольких жемчужных плантаций, с ним его жена-полинезийка и двое их дочерей: Кристель (лет 9–10) и Тутана (7–8). Девчонки, обе красавицы, одна в маму, другая в папу, смущаясь и кокетничая, с радостью сопровождали нас повсюду. Видно было, как им, неизбалованным гостями издалека, безумно любопытно повертеться вокруг новых людей и пообщаться с этими пришельцами из России. Они с нескрываемым удовольствием позировали перед нашими фотокамерами и заучивали смешные русские слова: «привет», «спасибо» и «пока».

У нас говорят «кровь с молоком», про них я бы сказал: «солнце и море». Настоящие полинезийки, они, смуглые и белозубые дети природы, подобно горным козочкам, скакали по камням босиком, их голосочки и звонкий смех раздавались то спереди, то сзади, то прямо с какого-нибудь дерева, а то как будто из-под земли.

Я смотрел на них и думал: еще несколько лет — и они окажутся в возрасте женщин «Баунти». Те, наверное, были такими же непоседами, хохотушками и кокетками, как и Тутана с Кристель.

…Предпоследний день нашего пребывания на Гамбье мы провели на необитаемом моту под названием Тауна, на восточной стороне архипелага.

О, Тауна, любовь моя.

Островок, метров сто пятьдесят в длину и пятьдесят в ширину, с длинной и узкой песчаной косой, целиком и полностью оказался в нашем распоряжении. Экипаж яхты высадил нас на берег на зодиаке и оставил одних. Купаясь и загорая, занимаясь сноркеллингом и медитацией, мы провели здесь несколько часов.

И случилось здесь со мной очередное Мгновение Счастья. Представьте себе: лазурно-бирюзовая вода лагуны, вдали белопенная кромка рокочущего у края рифа прибоя, сводящее с ума голубое небо без облаков, а посредине всего этого — покачивающаяся на легких волнах парусная яхта и дикий тропический островок. Естественный пляж белого кораллового песка, усеянный ракушками и упавшими кокосами, и зеленый оазис пальм. Кусочек райских джунглей посреди океана. Прибрежные отмели кишат диковинными рыбками, суша — разбегающимися во все стороны крабами-отшельниками, и в воздухе чирикают и щебечут белоснежные голубки.

Мальдивы? Карибы? Туамоту? Рай? Я сплю и вижу сладкий сон? Нет, это наяву. Это Тауна, один из нескольких подобных моту, опоясывающих акваторию архипелага Гамбье, самой удаленной группы островов Французской Полинезии.

Подобные картинки я много раз видел на открытках и календарях. И, признаться, не очень-то верил в реальное существование таких островков. «Фотошоп», думал я, компьютерная программа обработки изображений. До тех пор, как впервые не побывал на Мальдивах в 2006-м. И теперь, на Гамбье в 2007-м, у меня дежа вю.

Я лежу на животе, положив голову на руки, на берегу, на песочке, теплая волна накатывает на меня снизу. Сквозь полуприкрытые ресницы я вижу, как в нескольких сантиметрах от моего лица остановился крошечный краб-отшельник со своей ракушкой. Я лежу давно и практически неподвижно, вот он, видимо, и отважился рассмотреть меня поближе. Я гляжу на него, он глядит на меня своими забавными бусинками. Можно сказать, мы играем в «гляделки»: кто кого. В конце концов побеждает он, и я, сдавшись, закрываю глаза.