Жюль Лермина - Тайны Нью-Йорка

Два энергичных кивка были ответом на его вопрос.

– Что ж! В пять часов я сам пойду к Арнольду Меси!

Что собирался предпринять Бам и почему возникло у него это внезапное решение пойти на это свидание?

Он сам не знал этого.

Его толкал дух протеста. Было очевидно, что Эффи затронула самую могущественную во всем американском финансовом мире силу. Он достаточно знал ее, чтобы понять, что она не стала бы действовать, не имея в руках сильного и, вероятно, непобедимого оружия. Она запретила ему предпринимать что-либо, не заручившись ее согласием… Ну, а теперь пришло время освободиться от оков! Пришло его время!

Правда, он осознавал, что это – неосторожность, что этот шаг мог все испортить. Но он больше не желал находиться в этом положении, навязанном ему дочерью Тиллингеста.

В пять часов он входил в гостиницу «Пятая авеню».

Арнольд Меси ждал его.

Банкир был в очень приятном расположении духа. Он не допускал возможности поражения. Какое бы ни встречалось на пути препятствие, он заранее был уверен в победе. Сам будучи человеком без совести, он не мог предположить наличие таковой у любого другого человека. Арнольд Меси был совершенно уверен в беспредельной силе «желтого» аргумента. Вопрос мог состоять лишь в его количестве, но это уже чистая формальность, которая не может сама по себе волновать…

Идя на свидание, Бам чувствовал, что ему предстоит сложное дело. Он испытывал беспокойство, потому что не знал, какие сможет найти ответы на ожидавшие его вопросы. Но… риск был его профессией…

Они поклонились друг другу.

Меси рассматривал Бама.

– Вас ли именно я ждал? – спросил он.

– Я полагаю.

– Это свидание назначило вам третье лицо?

– Совершенно верно.

– По делу?..

Меси замолчал.

– По газетному делу, – закончил Бам.

– Отлично, – продолжал Меси, смотря прямо в лицо своему противнику, как бы для того, чтобы одним взглядом оценить степень опасности.

Бам, чувствуя, что его внимательно рассматривают, принял выражение полнейшего спокойствия. Его лицо было непроницаемо, он только был немного бледен.

– Вы знаете, – начал Меси, – по какому случаю я просил вас пожаловать на это свидание?

– Кажется, догадываюсь, – ответил Бам, – но все-таки не угодно ли вам будет ясно обозначить… услугу, которую вы от меня ожидаете…

– Мне импонирует ваша прямота, – сказал Меси. – Что ж, перейдем непосредственно к делу. Ваша газета, а я полагаю, что вы редактор известного листка…

Бам поклонился в знак согласия.

– На столбцах вашей газеты было помещено очень интересное объявление, по поводу которого мне хотелось бы получить от вас некоторые разъяснения…

– Я позволю себе спросить вас, милостивый государь, – вежливо сказал Бам, – почему вы задаете мне подобный вопрос?

Меси закусил губу.

– Действительно ли это вам неизвестно?

– Может быть… но, во всяком случае, позвольте вам заметить, что вы задаете вопросы, на которые я не смогу дать ответы, пока вы не объясните мне, почему именно эти ответы могут интересовать вас.

– Один из моих друзей, к которому я питаю особенную привязанность, – ответил Меси, – поручил мне вести эти переговоры.

Бам улыбнулся. Он увидел уже здесь начало победы. Нерешительность банкира выдала его. Так это действительно он был затронут в объявлении!

– Положим, что так, – сказал Бам. – Я допускаю, что дело это интересует одного из ваших друзей… потрудитесь же четко изложить свои пожелания.

– Вы редактировали это объявление?

– Да.

– Рассказ, который вы обещаете печатать, относится к области фантазии или основан на точных фактах?

– Так как публикации еще нет, – ответил, улыбаясь, Бам, – на этот вопрос трудно ответить.

– Почему же?

– Потому что… смотря по обстоятельствам… факты могут измениться по форме и… по содержанию.

– Намерены ли вы изменить факты?

– Я допускаю подобную вероятность.

Меси и Бам посмотрели друг на друга. Они обменялись улыбками. Даже случайный наблюдатель с первого взгляда на этих людей заметил бы их поразительное сходство. У обоих одинаково дерзкие, почти наглые манеры. Меси был усовершенствованный Бам, Бам был Меси в перспективе.

Улыбки, которыми одарили друг друга эти джентльмены, говорили очень многое: «Мы понимаем друг друга с полуслова, так что будем играть открытыми картами. Мы стоим один другого…»

Они действительно стоили друг друга, как по прошлому, так и по будущему. Они это понимали.

– Итак, – начал Меси, – вы напечатаете «Воспоминания повешенного»?..

– Точно так, – ответил Бам.

– Дело будет касаться преступления, совершенного на Чертовой горе?..

– В объявлении все сказано.

– Вы знаете эту историю?

– Во всех ее подробностях.

– И вы… лично… узнали эти подробности?

– Лично…

Меси встал:

– Таким образом, если бы вы согласились не печатать вашу историю, это дело осталось бы в тайне?..

Бам Погрузился в свои мысли. Он думал об Эффи. Он проклинал ее. Что же это за преступление? Он хорошо помнил, что в детстве ему приходилось слышать о Чертовой горе… Вдруг его осенила мысль: Тиллингест напомнил ему, что он, Бам, – сын повешенного… и вот почему банкир неразрывно связал его со своей дочерью. Что, если этот повешенный – его отец!..

Бам вздрогнул. Новый свет блеснул перед его глазами. Правда обнаруживалась, но какая же связь существует между Тиллингестом, Меси и повешенным Джоном Гардви-ном? Сообщники? Может быть…

– Итак, вы – хозяин истории, – сказал Меси. – Не скажете ли вы мне теперь, каким образом вы хотели воспользоваться тем, что имеете?

– Я полагаю, – с расстановкой сказал Бам, – вырвать у трупа Тиллингеста правду, которая, как он думал, будет похоронена вместе с ним!

Меси не вздрогнул. Только незаметное подергивание лица подтвердило, что он все слышал.

– Вы знали Тиллингеста? – спросил он спокойным голосом.

– Я присутствовал при его смерти.

– И он говорил с вами?..

– А разве, кроме разговоров, нет иных способов общения?

– Он написал? – вскрикнул Меси. – О несчастный!

Меси был во власти Бама, который уже хладнокровно готовил решающий удар. Если умирающий Тиллингест разыскал Бама из-за его имени, то не подействует ли это же имя на Меси?

– Знаете ли вы, кто я? – спросил он звенящим голосом. – Меня зовут Джон Гардвин!..

Меси страшно побледнел и, вставая, опрокинул стул.

Бам жадно смотрел на него. Почему, каким образом Тиллингест и Арнольд Меси, имен которых он никогда не слыхал, были замешаны в этой темной истории? Какова была степень их вины? Почему воскрешение этих воспоминаний так тревожило их?

Эти мысли мелькали в голове Бама подобно окнам проносящегося курьерского поезда.