Т Габрусенко - Эти непонятные корейцы

Да, картинки были явно не российские. Увидеть у нас слесаря средних лет или пожилую уборщицу на утренней гимнастике можно, пожалуй, только в произведениях социалистического реализма советских времен. А в жизни такие люди будут смотреться как сумасшедшие. Что им, делать нечего? — такова, увы, обычная и еще самая мягкая реакция нашего общественного мнения на «моржей», сыроедов, бегунов и прочих. Да что там — любому человеку, кто хоть мало-мальски следит за своим здоровьем, в России нет-нет, да доводится услышать: «дурью мается», «делать нечего».

В том, что корейцам делать «есть чего», сомнений нет. От избытка свободного времени этот народ никогда не страдал. Все «азиатские тигры» славятся своей потогонной системой труда, высасывающей у человека все силы и не оставляющие ему практически никакого досуга. Но даже те крохи, что есть, корейцы стараются использовать во благо здоровья. Немало известных мне молодых работников крупных фирм вместо обеда идут качаться на тренажерах, многие предпочитают вставать на час пораньше, чтобы сделать утреннюю пробежку или успеть сходить в бассейн: они уверены, что сон не приносит такой бодрости, как физические упражнения, насыщающие мозг кислородом.

И такова не только молодежь. «Десять тысяч шагов ежедневно!» — такого правила придерживаются в Корее многие старики. Ходить, ходить пешком как можно больше убеждают пожилых людей газеты, журналы, врачи в телепрограммах. И к ним старики прислушиваются. Ходят группами в горы, в парки, к минеральным источникам. И, как результат, отличаются завидной крепостью и моложавостью. Попробуйте в горах угнаться за группой этих божьих одуванчиков в белых национальных одеждах. У вас уже перехватывает дыхание, ноги подкашиваются, а они дуют и дуют себе вперед — и хоть бы хны. Престарелый корейский поэт Со Чжон Чжу, приезжавший в Москву вместе с супругой, замучил своей напряженной программой всех наших переводчиц — то к могиле Толстого ему надо, то русский лес подавай. Завидная энергия — а ведь обоим супругам было уже за восемьдесят.

Мой знакомый сотрудник «Самсунга» рассказывал про свою 80-летнюю мать, которая постоянно находится в дороге — путешествует то по одним корейским горам, то по другим. И я не удивляюсь. Таких бодрых старушек в Корее много — в бассейнах, на уличных площадках с тренажерами, в саунах. Как-то часов в 6 утра я увидела, как перед нашим общежитием играют в бадминтон… две пожилые уборщицы — они закончили работу и решили отдохнуть.

Выглядит это удивительно, особенно если учесть, что Корее традиционно никогда не был присущ культ спорта, как, к примеру, Англии. Конечно, походы в горы корейцы практиковали и раньше, но не ради здоровья, а по необходимости: дорог в традиционной Корее было мало, лошадей практически не было, а двигаться было надо, особенно для посещения буддистских монастырей, которые из-за политических гонений всегда находились высоко в горах, в стороне от больших дорог. Так что в горы, хотя и поневоле, корейцы ходили. А вот тренажеры, теннис, бассейны, боулинг, бег по утрам — это пришло совсем недавно и быстро распространилось в народе — благодаря пропаганде здорового образа жизни. В отличие от моих ироничных соотечественников, даже пожилые корейцы к медицинской пропаганде относятся безо всяких усмешечек, с интересом и здоровым доверием. Правда, надо сказать, что в Корее все медицинские сведения тщательно выверяются, прежде чем попасть в средства массовой информации. К пропаганде здоровья никогда не примешивается реклама всяких сомнительных целителей и экстрасенсов, как в современной России.

Корейская медицинская пропаганда успешно популяризирует не только традиционные, но и новые для Кореи способы сохранения здоровья, которые распространены в других странах.

Когда я приехала в Корею, там никто не слышал, например, о лечебном голодании, о купании в ледяной воде, об ароматерапии.

Прошло буквально два-три года, и о «моржах» в Пусане стали писать газеты, в стране распространились секции йоги и голодания, лечебные ароматные масла продаются в магазинах. (Любопытно, что ароматерапия в корейских телепередачах преподносилась как «русский» способ сохранения здоровья, а регулярное употребление в пищу чеснока в качестве профилактики атеросклероза — как «немецкий».) Как видим, медицинские советы и новая информация в Корее быстро внедряются в жизнь.

При этом реакция на зачастую радикальные способы обращения с собой, вроде моржевания или голодания, со стороны окружающих вполне нормальная — от заинтересованных расспросов до ободряющего-завистливого: «Здорово, ты — молодец, я так не могу».

Уважение корейцев к здоровью, сознательное отношение к нему мне всегда было симпатично — наверное, потому, что я сама к гимнастике, закаливанию, диетам и прочим издевательствам над собой всегда питала пристрастие. Так что даже корейская манера постоянно напоминать за едой, чем полезно то или иное блюдо («Попробуйте вот эту закуску! Прекрасно предотвращает запоры!»), меня веселила, но не раздражала по-серьезному. Но — увы! — идеальных народов и культур не бывает. Есть, к сожалению, в корейском менталитете черта, которая роднит корейцев с русскими в их пренебрежительном отношении в своей бренной плоти. Я говорю об отношении к алкоголю.

На первый взгляд ничего общего здесь нет и быть не может.

Что такое российский алкоголизм, нам с вами рассказывать не надо — дело известное. А Корея-то? Такая вроде бы практичная, здравомыслящая, конфуцианская, не склонная к разгулам. Здесь людям не известны такие роковые для нашей страны понятия, как запой или белая горячка. Даже если все выходные кореец пил, он в понедельник все равно, как штык, выйдет на работу.

Да и пьют корейцы далеко не такие крепкие напитки и не в таких количествах. Ну что там сочжу — рисовый ликер? Какие-то 20-25 градусов. Однако при ближайшем рассмотрении ситуация покажется далеко не столь безоблачной.

Пьющие и употребляющие спиртное люди есть в любой стране мира — даже в мусульманских странах. Вред употребления алкоголя известен всем, а с другой стороны, и вековые традиции виноделия, и кулинарную культуру, во многих странах непосредственно связанную со спиртным (Франция, Италия), со счета не сбросишь. Вот между этими двумя полюсами и лавирует человек в современном мире. Но если в Австралии, к примеру, употребление или неупотребление спиртного — это твое личное дело, которое не касается никого, кроме тебя, которое никому не интересно (как не интересно окружающим, пьешь ты на ночь кефир или нет), — то в Корее, как и в России, дело обстоит совсем иначе. Пить или не пить — эта интимная гастрономическая дилемма в наших странах поднимается до уровня морально-этического, используется как мерило человеческой личности. Российское отношение к вопросу хорошо продемонстрировал недавний фильм Никиты Михалкова «Сибирский цирюльник», где сцены загулов и запоев изображаются с такой неподдельной любовью, с таким ухарством и молодечеством, что сомнений не остается — для режиссера и водка, и попойки представляются таким же предметом национальной гордости, как русский балет и полеты в космос. Соответственно отношение к тем, кто не пьет, — как к людям без задора и полета, без искры божьей, как к скучным и некомпанейским, как к занудам и стукачам. Как сказал еще, кажется, Горький: «Пьющих уважаю, алкоголиков жалею, непьющих боюсь».