Борис Лавров - Первая Ленская

Решено было похоронить Пустошного на другой же день, если немного утихнет пурга. Местом его погребения был избран небольшой каменистый островок, расположенный в десяти километрах от пароходов.

Утро было почти тихое, но мороз доходил до 34°. Идти провожать труп Пустошного всему коллективу было нельзя. Это, несомненно, привело бы к тому, что несколько человек вернулись бы с отмороженными частями тела. В случае же пурги не всем удалось бы дойти обратно до пароходов.

Пошла группа в десять человек с «Володарского» и по пяти человек с остальных пароходов.

С утра первая партия отправилась готовить могилу.

Полярная ночь уже полновластно царила в этих широтах. Только на востоке едва розовели нижние края облаков. Безжизненный свет северного сияния покрыл неживыми красками снежную пустыню. Мы шли небольшой толпой, затерянные в безграничном просторе Арктики. Цель путешествия усугубляла ощущение покинутости и отчужденности.

Через два часа прибыли к намеченному месту. С возвышенного берега виднелись вдали наши замерзшие пароходы и плоские дома зимовки на острове. Невдалеке стояли покрытые густым морозным инеем дощатые вехи, поставленные нами для ориентировки в пути.

– Будешь ты, Пустошный, теперь нам тоже только вехой, – с грустью пошутил кто-то.

Молча принялись разбирать плоские камни, чтобы приготовить ровную площадку для гроба. Могилу устроить здесь просто. Тщетны попытки углубиться в мерзлую почву. Гроб остается на поверхности земли. Сверху кладется надежный каменный курган, чтобы ни песцы, ни медведь не могли добраться до трупа.

Камни выламывались с трудом, но их груда постепенно росла. Мороз подгонял работу. Однако вскоре пришлось развести костер из принесенных дров, чтобы отогреваться около его огня.

В отдалении показался вездеход с гробом и небольшая группа людей и собак. К часу дня они подошли к островку. Дружеские руки подняли гроб и поднесли его к приготовленной могиле. С глубокой грустью простились мы в последний раз с товарищем, который тридцать часов тому назад и не думал о смерти.

Постепенно над гробом вырос каменистый холм. Возле него мы поставили высокую железную штангу, со звездой наверху и соответствующей мемориальной надписью.

– Отныне этот остров будет называться островом Пустошного.

Прощальный залп из винтовок. Пора двигаться в обратный путь. Долго еще виднелся этот небольшой холмик. Ярким пламенем горел около него наш костер, как последний дар света и тепла умершему от его живых товарищей.

Вечером созвали общее собрание зимовщиков. Необходимость его ощущалась всеми. Надо было дать разрядку тяжелому настроению.

– В короткое время мы потеряли двух товарищей – Елисеева и Пустошного. Оба погибли от собственной неосмотрительности. Нельзя регламентировать приказами каждую мелочь. Помните, что мы в высоких широтах Арктики, где надо постоянно соблюдать осторожность. Тогда все будет благополучно, тогда будет выполнена вся намеченная программа работ…

Собрание дало хорошие результаты. На следующий день работы и занятия шли обычным порядком.

По окончании работ состоялся доклад о политическом и экономическом положении современной Германии. Тема была интересна для большинства водников. Германия была им знакома по прежним рейсам. Поэтому многие могли поделиться своими впечатлениями от ее посещения.

Гнетущее настроение, навеянное смертью Пустошного, рассеялось.

***

Морозы продолжали усиливаться. 18 ноября температура упала до – 44°. Пришлось отменить все работы вне парохода и предоставить внеочередной выходной день.

Охота на медведей безрезультатна. Поиски их напрасны. Вероятнее всего, они залегли спать на все время полярной ночи. У кромки плавучего льда, находящегося в пятнадцати километрах от нас, не обнаружено даже следов зверя. Походы туда уже сопряжены с опасностью. Частая пурга усиливает ночную темь.

Жизнь течет монотонно. Но время, благодаря постоянной занятости людей, проходит для них незаметно. Никто не сидит без дела. После большой физической работы одни преподают или готовятся к очередному уроку, другие учатся или слушают очередной доклад.

В мортехникуме ощущалась острая нужда в бумаге. Разве можно было предвидеть создание учебного заведения на 77° северной широты? Пришлось использовать старые коносаменты, плакаты, афиши.

Вечера заполнены теперь другими развлечениями. Стали отлично слышны радиостанции Москвы, Ленинграда и Аляски. Наши радисты окончательно справились со своими радиоприемниками. Через них издалека, через белоснежные ледяные пространства долетают до нас чудесные звуки самой разнообразной музыки. Аляска услаждает наш слух фокстротами. Москва, Ленинград, а иногда и Варшава передают прекрасные концерты.

Слушая музыку, мы отдыхаем. Она является для нас новым источником сил и энергии.

Ради нее наши часы переведены теперь на московское время. Для работы это не имеет никакого значения. Не все ли разно, когда спать и когда вставать, если непрерывно длится полярная ночь без малейшего проблеска света?! По мере углубления полярной ночи среди части зимовщиков развилась бессонница. Особенно сильно страдали ею люди, когда из-за сильной пурги или морозов приходилось прекращать физические работы.

В первую очередь бессонница овладела теми, кто еще в самом начале зимовки находился в недостаточно удовлетворительном физическом состоянии. Из ста двух зимовщиков таких оказалось двадцать человек. Остальные чувствовали себя хорошо.

Ежемесячный врачебный осмотр показал даже увеличение веса и общее укрепление здоровья у подавляющего большинства людей.

Жизнь на зимовке подчинена строго установленному, однообразному суточному режиму.

В семь часов звонок приглашает всех подниматься с постелей. Уборщицы разносят чайники и надоевшие консервы. Кают-компании быстро наполняются людьми. При свете керосиновой лампы на лицах вставших не видно того оживления, какое бывает у людей, вышедших на яркий солнечный свет.

С восьми до двенадцати часов – рабочее время. Одни заняты на снеговых работах, другие на бункеровке угля, третьи на ремонте пароходов.

В двенадцать – обед. Здесь уже больше оживления и шума: четырехчасовой труд улучшил настроение людей и вернул им физические силы.

С тринадцати до семнадцати часов – снова работа на прежних местах. Для учащихся и преподавателей мортехникума делается исключение: они работают только до пятнадцати часов.

В семнадцать часов – ужин. В девятнадцать часов тридцать минут – вечерний чай. В полночь – отход ко сну.

***

17 ноября из перехваченной радиограммы мы узнали, что «Литке» не пробился к «Челюскину» и уходит обратно.