Борис Лавров - Первая Ленская

Растерявшиеся собаки не знали, к кому из этих гостей броситься с изъявлением своих дружеских чувств.

При виде Харди, сидящего на вездеходе, их дружеские чувства сменились сильнейшим гневом. В свою очередь Харди, долгое время лишенный своего обычного удовольствия – драки, загорелся желанием вознаградить себя за долгие лишения.

Люди радостно пожимали друг другу руки. Собаки переругивались между собой самым невероятным образом.

Палка, прошедшаяся по спинам наиболее горячих сторонников драки, несколько успокоила страсти.

– Альфа не прибежала на зимовку?

– Нет.

– Значит, разорвал волк или заблудилась и замерзла в тундре.

Это было последним словом над погибшей собакой. Она на второй день отбилась от экспедиции Урванцева и больше не возвращалась ни на острова Самуила, ни к экспедиции.

Зимовщики мыса Челюскина готовились в ближайшие дни выйти в маршрут для гидрологического разреза пролива Вилькицкого. Две собачьи упряжки должны были перевезти людей и весь их груз через торосистые льды.

– Нам бы ваши вездеходы, – с завистью говорили некоторые из зимовщиков.

Однако их зависть была необоснованна. Через торосистые льды пролива Вилькицкого путь вездеходу был закрыт.

Транспорту на собаках еще долгое время суждено играть большую роль в Арктике. Для легких разведочных работ, для прохода по заторошенным пространствам, для подвозки продукции охотничьего промысла собаки незаменимы.

Себестоимость эксплуатации вездеходов в период зимних работ, при невозможности полной загрузки их, составляет 31 рубль за тонно-километр. Вездеходы рентабельны только там, где им обеспечена бесперебойная, планомерная работа, т. е. на местах крупного строительства, или же там, где приходится иметь дело с большими неделимыми тяжестями.

Техника не должна бить экономику, ради которой она применяется. Себестоимость доставки моржа на вездеходах на расстояние двадцати километров превышает стоимость самого моржа, и таким образом пропадает самый смысл промысла.

Наш самолет вскоре оставил мыс Челюскина и перелетел на острова Самуила. Туда же двинулись и вездеходы, после того как были исправлены некоторые повреждения.

***

Гидрологические и метеорологические работы здесь шли обычным порядком. В мортехникуме состоялись очередные испытания учащихся, давшие вполне удовлетворительные результаты. Регулярно происходили занятия в политкружках. Интенсивно ремонтировались машины и корпуса пароходов.

Стенгазета наполнилась многочисленными корреспонденциями «с мест», где сообщалось о ходе соцсоревнования между пароходами, об ударниках и лодырях зимовки. Вместе с тем она призывала к борьбе с растущим огрублением нравов. Пример грубости подавали и некоторые лица из комсостава парохода «Правда».

Стенгазета, а вместе с нею и вся общественность зимовки дали резкий отпор этому явлению, заставив этих людей знать границы в своих выражениях и поведении.

Зимовщики в целом, за исключением отдельных единиц, сохранили бодрость и энергию.

Вечером был поставлен отчетный доклад о ходе научных работ. Он ясно показал, что к концу зимовки они будут выполнены. Но можно ли будет выполнить всю программу летных наблюдений за положением ледяного покрова? Мы рассчитывали, что будем производить эти наблюдения с аэроплана «Р-5». Между тем приходилось летать на «У-2», мотор которого был в пять раз слабее, чем мотор на «Р-5». Дальние же полеты были еще впереди.

Многочисленные вопросы зимовщиков о работе самолетов в лагере Шмидта заставили нас сделать подробную информацию о жизни челюскинцев на льдине и о героических полетах летчиков.

Радио наших пароходов перехватывало только отдельные, случайные сведения, не давая полной картины того, что происходило в районе гибели «Челюскина». Это волновало и будоражило зимовщиков.

– Почему они не выходят сами на материк? – тревожились некоторые.

– Не выходят, значит, нельзя. Товарищи Шмидт и Воронин лучше знают, можно идти или нет, – возражали более опытные поморы.

Полученное нами сообщение о том, что в лагере Шмидта осталось уже немного людей, значительно успокоило и настроение самуильцев.

– Несколько дней – и все будут на материке.

– Я так и знал, что они скорее будут в Ленинграде, чем мы, – взгрустнул после этого один из слушателей.

Еще 6 апреля на зимовку островов Самуила из бухты Прончищевой приехали на собаках промышленники Журавлев и Синельников. Расстояние около четырехсот километров было покрыто ими в четыре-пять дней.

Они настаивали на скорейшем прилете в бухту врача для осмотра людей, подозрительных по цинге. Кроме того, они нуждались в прибытии к ним свежего человека со стороны для разбора некоторых несогласий между промышленниками, покуда эти несогласия не разрослись в «полярную склоку».

Наш самолет некоторое время должен был еще продолжать полеты между островами Самуила и мысом Челюскина. Надо было доставить на мыс для обработки и анализа материалы гидрологических и метеорологических работ.

Помимо этого кромка плавучих льдов к этому времени восстановила положение, в котором она находилась до мартовских замерзаний. Снова она была не более чем в двенадцати-пятнадцати километрах от нашей стоянки. Медведи и медведицы со своими детенышами оставляли на льду припая довольно частые широкие следы. Недостаток в свежем мясе и в корме для собак заставил нас подумать о более энергичной охоте.

Недалеко от восточного острова находился еще один маленький островок. Он был обложен крупными торосами, но в километре от него припай уже кончался. Там шла широкая полынья воды, иногда закрывавшаяся подвижным льдом. Это было самое подходящее место для охоты. К нему перекинули фанеру и устроили небольшую избушку, в которой охотники могли ночевать и получать дополнительный запас продовольствия.

Палатка гидрологов была перенесена в более безопасный пункт, на край припая. Таким образом создались две опорные базы.

Журавлев и Синельников прибыли к нам на двух упряжках собак. Как только собаки отдохнули от далекого путешествия, мы выехали на охоту.

Упряжки были великолепны, особенно у Журавлева. Его передовик – черный Беркут – в совершенстве знал правила езды и прекрасно вел свою стаю.

Собаки Синельникова состояли из девятимесячных щенков. Передовиком у него был Макар, кавказская овчарка. Макар ехал на «Русанове» в 1933 году, еще сидя в корзине около своей матери. Теперь мы встретились с ним в другой обстановке.

Несмотря на свою молодость, Макар обладал большой силой и обещал превратиться в хорошего ездового пса. Только лапы у него были гораздо нежнее, чем у полярных собак. Жесткий снег стирал до крови его подошвы.