Борис Лавров - Первая Ленская

Не выполнена только часть ледовых наблюдений с аэроплана. Но эта работа перманентная. К тому же у нас еще достаточно времени для ее продолжения.

Возвратились на пароходы поздно вечером. На другой день погода испортилась, но Журавлев и Синельников все-таки уехали обратно в бухту Прончищевой, заручившись обещанием о скором нашем прилете туда.

В бухте Прончищевой

26 мая мы вылетели в бухту Прончищевой. День был ясный, но неустойчивый. То и дело налетали небольшие туманы. Однако не было надежды, что погода здесь будет когда-нибудь лучше. Надо довести ледоразведку до конца или вообще отказаться от дальних полетов.

В бухте Прончищевой нет радио. Следовательно, там не могут знать о нашем вылете. Пароходы вообще не будут знать, долетели мы или нет. В случае аварии мы не можем рассчитывать ни на какую помощь.

Поэтому на этот раз мы подготовились более тщательно. С нами палатка, винтовка и пятидневный запас продовольствия. Большего взять мы не можем.

– Через сколько времени вас искать? – спросил на прощанье капитан Смагин.

– Через десять дней. Раньше не надо…

Пройдя остров Самуила, самолет прорезал первый заряд тумана. Кромка припая довольно круто шла на юго-восток. За припаем виднелась широкая полоса открытой темной воды.

Вид воды доставляет большое удовольствие, но в то же время возбуждает вопрос: чем объясняется это явление? Неизвестным отжимным течением, большой силой приливов и отливов, рельефом дна?

Линия припая привела нас к островам Фаддея. Они еще в невзломанном льду, но крайний из них уже совсем близок к полосе открытой воды. Здесь происходит более интенсивное разламывание льда, чем около островов Самуила.

После островов Фаддея самолет снова вошел в туман. Возникает мысль: не вернуться ли?

Но ледоразведка обещает дать очень интересную картину. Продолжаем полет и снова попадаем в места ясного дня. Курс по-прежнему на юго-восток, куда ведет нас припай.

Показались низкие, постепенно повышающиеся к югу берега. Вдали виднеется высокий темный хребет, пока еще никем не исследованный. Ближе к берегу стоят отдельные плоские горы.

По мере приближения к материку припай становится меньше и меньше. Около знака «лиственницы» вода подходит почти вплотную к берегу. Припай – не более пяти километров. Таким образом, его граница проходит по линии – острова Самуила, острова Фаддея и знака «лиственницы» (сухое дерево, поставленное вверх корнями на берегу, на восток от залива Фаддея).

От знака «лиственницы» наш курс меняется на восток. Здесь уже совсем широко раскинулась полоса темной воды. Припай тянется около берега узкой грядой. Около небольших прибрежных островов он отдаляется в море, но затем снова прижимается к берегу.

В летную книжку поспешно заносятся детали картины льдов и направление горного хребта.

Снова туман. Он настолько густой, что лететь далее становится невозможным. Обратный путь к пароходам отрезан. Линдель спешит использовать еще не совсем потерянную видимость, и самолет садится на ровный лед небольшой бухты.

– Будем ставить палатку и пить чай? – спрашивает он. И затем сам отвечает: – Посидим, покурим. Может быть, и пронесет.

Вышли на берег. Он покрыт небольшим покровом снега. Сквозь него проступают черные камни. Пустынно и молчаливо. Вернулись к самолету и ушли по припаю к морю.

Время идет крайне медленно. Часа через три стало немного светлее. Мотор опять заработал. Продолжаем полет в том же направлении – на восток. Припай сохраняет прежний порядок. Горный хребет заметно приближается к берегу. Его передовые части – отдельные плоские горы – местами совсем близки от нас. Группа неизвестных островов, обложенных льдом, привлекает наше внимание.

Линдель пускает мотор на малые обороты. Становится тихо.

– Это острова Андрея?

– По времени не может быть. Наверное, что-то другое.

– Не пойти ли к горному хребту?

– Тогда потеряем линию ледоразведки.

Мотор снова заработал своим обычным темпом. Теперь требуется максимальная внимательность. Если это острова Андрея, нужно быстро переменить курс на юг, иначе мы уйдем в район плавучих льдов.

Через короткое время мы снова в тумане. Мотор опять почти замолкает.

– Теперь куда?

– На юг.

У нашего самолета большой недостаток: в кабине пилота нет компаса, он имеется только в кабине летнаба.

– Куда лететь?

– Направо, а затем прямо.

Чем дальше, тем туман становится гуще. Нужно идти на посадку. Сели в глубокой снежной ложбине. Следы лыж показывают, что мы на материке. Место посадки нам в точности не известно. Оно должно быть где-то между островами Андрея и островами Петра, на мысе Восточного Таймыра.

Ничто не предвещает скорого просветления. В воздухе полный штиль. Туман висит, как занавес. Сыро и холодно. Разбиваем палатку и залезаем в нее. От горящего примуса становится тепло и уютно. Выпитый чай и раскуренные трубки приводят нас совсем в хорошее настроение.

– Десять дней просидим. Продовольствия хватит. Уйдет же за это время туман! Тогда и улетим.

Оставив примус горящим, мы засыпаем.

На другой день туман продолжается. Мы разошлись в разные стороны «на разведки».

Этот район более богат жизнью. Маленькие точки на снегу – это следы лемминга. В другом месте прямая линия следов песца. Раздвоенные копыта дикого оленя оставили глубокие впадины в снегу. По ним проложили дорогу широкие лапы полярного волка. Но удивительно, что тут же проложил свою дорогу и белый медведь.

Воображение рисует арктическую драму. Несутся вперед испуганные дикие олени, их преследуют волки. Сзади топает изо всех сил неуклюжий медведь. Он спешит, вероятно, к уже готовой добыче. Разогнав волков, он присвоит себе остатки оленя.

Следы белого медведя говорят о том, что море здесь невдалеке. Вопрос, где мы, теряет значительную долю своей остроты.

Через четырнадцать часов туман поднялся. Горы выступили темными конусами. Теперь совершенно ясно, куда лететь. Еще немного на восток, и мы будем у островов Петра.

Мотор заработал. Но тут новая, непредвиденная неприятность… Взлететь невозможно. Туман почти уничтожил снег. Наша посадочная площадка со всех сторон окружена выступившими островками земли, покрытой мхом.

Тщетно Линдель старается заставить самолет оторваться от площадки. Самолет бежит только до тех пор, пока я толкаю его. Но лишь только вскакиваю в кабину, он опять останавливается.

После долгих поисков нашли другую снежную площадку. С большим трудом притащили к ней самолет и, наконец, взлетели.

Курс оказался правильным. Мы пошли к островам Петра. Далеко на восток от поворотного мыса виднелись невзломанные поля припая. Среди них зияли большие черные полыньи. Но плавающих льдов нет и в помине. От островов Андрея они уходили на восток. Припай как бы продолжал в этом направлении линию берега. Только от 65-й параллели опять начался узкий канал чистой воды. Он постепенно расширялся. Около бухты Прончищевой его ширина была не менее пятнадцати-двадцати километров. Припай здесь был довольно широкий и торосистый. В самой бухте не было никаких признаков взломанного льда.