Борис Лавров - Первая Ленская

– Надо отдохнуть.

Отдыхаем пять минут и снова идем. Через километр опять голос:

– Надо отдохнуть основательно, часа на три. Правая нога совсем не идет.

Во время полета Линделю пришлось работать больше, чем мне. Его усталость естественна, но от этого не легче. Вырыли глубокую яму, обложив ее края снежными плитами. Против ветра на двух палках растянули покрывало от шубы и легли в яму, крепко прижавшись друг к другу.

Снег быстро похоронил нас. Неприятно лежать в таком положении. Кругом тает от дыхания. Капли воды пропитывают одежду. Потом она замерзает. Холод начинает охватывать сначала руки и ноги, а затем и все тело.

– Линдель… холодно?

– Холодно…

– Тогда идем…

Снова охватывает нас метель, но мы преодолеваем еще несколько километров.

– По-моему, мы уже кружим, – говорит Линдель. Иллюзия кружения вполне понятна и объяснима. Мы не кружим, но мы видим только кружащийся около нас снег.

– Проверим по следам.

– Линия следа прямая. Мы идем правильно.

– Все равно, мне надо отдыхать…

Снова лежим в снежной яме, засыпанные снегом. Местность прекрасно знакома. Мысленно перебираем все варианты направлений, если, действительно, не увидим пароходов.

– Направо встретим торосы, налево – южный остров, прямо упремся в восточный остров Самуила. Сбиться с дороги не можем.

Суда должны быть близко. Но снег начал засыпать нас уже с другой стороны. Ветер незаметно для нас переменился. Это очень печально в нашем положении. Потерян последний ориентир. Теперь, несомненно, придется пережидать пургу в снежной яме. Но кто скажет, когда она прекратится?

Надо идти. Сквозь густую мглу показались неясные проблески солнца. Часы и солнце дают возможность восстановить нужное направление. Мы поднимаемся из своей «берлоги».

– Глядите, собака…

Мы оба видим ее вдали. Она совершенно похожа на Ринку и бежит немного в стороне от нас.

– Я сейчас ее приведу.

Несколько шагов вперед – и вместо Ринки у ног лежит сухая головка полярного мака. Ветер катил ее по снежной поверхности. Рефракция увеличила ее размеры и расстояние от нас.

– Я удивился, как скоро вы подошли к собаке! – смеется Линдель.

Необходимо двигаться, хотя бы для того, чтобы согреться.

Солнечный свет едва пробивался сквозь густые серые облака. Ветер по-прежнему силен, и по-прежнему ничего не видно. Идти трудно. Через несколько километров вновь залегаем в снежную яму, отметив палкой взятое направление.

Солнце стало светить несколько ярче.

– Надо идти!

Вдруг не более чем в километре несколько раз сквозь пургу мелькнули верхушки пароходных мачт. Мы были у цели, выдержав правильное направление. Покрытые снегом с ног до головы, подошли к нашему «дому».

Наш путь от самолета до парохода продолжался около двенадцати часов. Вполне понятно поэтому волнение, которое охватило нашу зимовку и зимовку мыса Челюскина. Рузов послал радиотелеграмму в Москву о нашей пропаже.

Ответ пришел немедленный: «Организуйте поиски местными средствами».

Мы чувствовали себя вполне удовлетворенными. «Местные средства» оказались действительными.

– Сегодня вы заглянули прямо в пасть полярной смерти, – сказал Журавлев, выслушав наш рассказ.

– Ну, и заглянули. Ничего особенного, – невозмутимо ответил Линдель.

Ледоразведка до Северной Земли была сделана. Мы начали готовиться к полету в бухту Прончищевой.

Дни бежали теперь торопливо. Зимовка подходила к концу. Надо было кончать намеченные осенью работы. Теологов ушел производить съемку островов Самуила. С ним ушел капитан Смагин для постановки там морского знака. Упряжка собак притащила туда бревна и доски. Ученики мортехникума готовились к экзаменам. Полным ходом шел ремонт пароходов. По их бокам висели люльки. С них раздавался музыкальный стук молотков, отбивающих ржавчину. Кое-где по бортам гуляли кисти, после чего часть судна принимала свежий, красивый вид. Гидрологи закончили свои наблюдения на кромке льда. Остались только футшточные наблюдения около самих пароходов. Погода стала совсем весенней. Мороз не превышал 8°.

17 мая над пароходами показались первые чайки. Они летели целыми стаями. Тут были и черные разбойники, и совсем белые полярные чайки, и крупные серые буревестники. Собаки, как сумасшедшие, носились за ними. Их также охватила весенняя радость.

Одновременно с чайками появились и пуночки. Утром мы были разбужены их веселым пением. В первый момент это показалось сном. Слишком несовместимо было милое пение птиц с окружающей мертвой пустыней. Яркое солнце на голубом небе говорило о наступлении весны. Четыре пуночки порхали по бортам и хлопотали около куска подвешенного медвежьего мяса. Ничто не напоминает о тяжелой полярной зиме, о седых туманах и свирепых пургах. Неужели солнце окончательно справилось с зимними холодами?.. Слишком рано! В 1933 году только в июле здесь начались положительные температуры…

Вездеходы повторили свой маршрут на мыс Челюскина, перевезя туда часть грузов. Это был «скоростный» пробег. Расстояние около ста километров было покрыто в 13 часов 38 минут. Отдохнув на мысе один день, вездеходы рано утром вернулись на острова Самуила.

Ушедшая с ними кавказская овчарка Чуркин на обратном пути отстала и с воем вернулась на мыс Челюскина. Зимовщики с удовольствием зачислили ее в свой инвентарь.

23 мая был день рождения Урванцева. Воспользовавшись предлогом, устроили на острове праздник. Там имелся настоящий, квалифицированный повар. Поэтому обед был приготовлен необычайно вкусно. Мы уже отвыкли от таких тонкостей. Болотников решил преподнести нам сюрприз и поставил на стол настоящий трубочный табак вместо обычной махорки. Табак по этикетке должен был быть не плохой. Но странно – привычная махорка кажется вкуснее. Трудно сказать, изменился ли табак за время лежания зимою, или изменились наши вкусы…

Медвежонок Маша, привезенная Журавлевым, росла злой и дурашливой. При каждом удобном случае она нападала на собак. К людям ее отношение было более спокойным.

Но гладить себя она не позволяет: немедленно пускает в ход зубы и когти.

Зато пойманный лемминг стал совершенно ручным. Он живет в небольшом ящике и с удовольствием грызет сухие овощи.

Около дома возилась груда черных и серых щенков. Это уже новая порода полярной собаки, укрупненная кавказской овчаркой. Следующая зима покажет, оправдают ли эти щенки возлагаемые на них надежды. Но уже теперь видно, что они станут крупными, сильными собаками. Будут ли их лапы так же приспособлены к жесткому снегу, как лапы их матери, это покажет только практика походов.

Весело прошел день. Нет оснований думать, что наша зимовка не принесла пользы. Результаты наших работ уже налицо. На острове основан целый поселок. Туда совершенно спокойно могут приехать новые люди. Метеослужба работает исправно. Почти закончены гидрологические наблюдения. Советский флот, несомненно, получит из нашего мортехникума новых штурманов и механиков. Сделана топографическая съемка. Испытаны вездеходы.