Борис Лавров - Первая Ленская

Солнце сияло ярко, как на юге. Вода приняла настоящий голубой цвет, против которого я так протестовал, видя его на картинах художника Рыбникова. Белые полуразрушенные льдины медленно плыли по воде. Чайки разных пород носились над ней большими стаями. Невдалеке протянулся треугольник гусей.

Со стороны материка бухта Прончищевой окаймлена цепью высоких сопок. В лучах солнца они потеряли свою обычную угрюмость.

Мы прилетели совсем в другую обстановку.

Снизившись до ста метров, мы скоро находим и зимовку. Наш прилет вносит радостную сумятицу в жизнь зимовщиков. Особенно сердечно встречает нас детвора.

Дом – один из лучших на полярных зимовках Таймырского полуострова. Высокие большие комнаты, теплые и сухие, позволяют жить и работать, как в обычных условиях. Комнат больше, чем надо. Для радиостанции и метеослужбы имеются готовые помещения.

Около дома много разномастных собак и щенков. На длинных ремнях тут же гуляют пять маленьких белых медвежат.

Ребята здоровые и краснощекие. Только двое, уроженцы Новой Земли, несколько слабее.

Журавлева и Синельникова еще нет. Вероятно, их тоже задержали туманы.

После чая мы ушли спать и спали на этот раз, действительно, крепко и спокойно. Полет был удачен и интересен.

Утро наступило яркое и радостное. Весело прыгали и пели около дома пуночки, играли щенки и ребята, рылись в снегу забавно-угрюмые медвежата.

Пара собачьих упряжек поджидала промышленников, отправлявшихся на разделку убитых моржей. Песцовые шкурки, развешанные на веревках для просушки, колыхались от небольшого ветра. Часть шкурок была совсем невысокого качества.

– Это все?

– Все, – последовал неутешительный ответ. Надо использовать сегодняшний день для дальнейших полетов на юг к острову Бегичева и в бухту Нордвик.

Самолет снова в воздухе. Перед нами прекрасная картина. Чем дальше на юг, тем на большем просторе играют морские волны. Сопки и горы придвинулись ближе к берегу. Около острова Преображения и острова Бегичева открытая вода круто поворачивает на восток и вдали замыкается глухой стеной неподвижного льда. Среди льдов большие пятна воды. Острова Преображения и Бегичева стоят в невзломанном льду. Мы поворачиваем на восток, по направлению к ним. От материка остров Бегичева отделен небольшим пространством, забитым сплошным торосистым льдом. Видимо, основная часть льда направлялась сюда сильным течением. Здесь и нужно искать канал в бухту Нордвик, которого не нашла осенью «Правда».

Остров Бегичева неправильно нанесен на карту. Его береговая линия совершенно не похожа на линии карты. Острым низменным мысом остров координирует с таким же мысом материка. Возможно, что здесь проходит коса. На юго-востоке остров более высок. Местами глубокие ложбины, занесенные снегом, пересекают его темную поверхность.

Спокойно замерзла бухта Нордвик. Только кое-где видны груды торосов. Осмотр берега бухты не входит в план нашей разведки. Мы летим к горному хребту, чтобы взглянуть в глубь неисследованной части полуострова. Оттуда навстречу нам дует сильный ветер. Слабый мотор не может справиться с ним. Самолет качает и бросает в разные стороны. Приходится отступить до более удобного случая.

Горная цепь дает, по-видимому, начало многим речкам, не показанным на карте. Они сейчас засыпаны снегом и поэтому неудобны для съемки. Одна из них, севернее реки Новой, вероятно, довольно больших размеров.

На полуострове имеется ряд крупных озер. Три из них – невдалеке от бухты Прончищевой.

Разведка льдов на восток – от Острова Большевик Северной Земли до бухты Нордвик – теперь окончена.

Зимовка вынырнула из-за небольшого мыса. Мы снизились, довольные тем, что полет прошел без всяких приключений. Нас встретили Журавлев и Синельников. В пути им удалось убить медведицу и взять живыми двух медвежат.

Теперь можно было приступить к обсуждению больных вопросов зимовки.

В промысловом отношении год оказался неудачным. Песец почти исчез с наступлением полярной зимы. Было добыто всего сто двадцать штук. Главную добычу составляли моржи. Их били целыми залежками, не щадя и моржат.

– Все равно подохнут без матери.

Одного из моржат использовали, как приманку. На его плач моржи подплывали большими группами и лезли на берег. Здесь их ожидали охотники. Однако в конце концов моржам удалось освободить моржонка и увести с собой.

– Мы занялись обделыванием убитых моржей – не ждали живых с этой стороны, – оправдывался Журавлев.

Зимовка разделилась на два лагеря – холостых и женатых. Холостые злоупотребляли спиртными напитками. Но в то же время они были настоящими промышленниками. Женатые спиртом не увлекались, но и не работали как следует на промысле.

– Ваша специальность?

– Столяр… Чернорабочий… Носильщик…

– Как же вы поехали в качестве промышленника?

– Думали, что научимся.

Их жены предъявили Журавлеву требование платить им за носку воды, дров, подметание помещений и т. д.

– Даром никто работать не будет…

– Кому эта вода? Кому дрова? Для себя же носите, – не выдержали холостые. – Мы все время на промысле.

Женщины замолкают в озлобленном упрямстве.

– Не пойму я их, – говорит жена Журавлева. – Весь свой век живу на Севере, а никогда не слыхала, чтобы за это деньги платили. Сама себе и мужу принесу воду, с кого же за это деньги получать?

Женатые на стороне своих жен. Промышленники, прошедшие суровую школу Севера, гневно выступают против них.

– Оленей мы убили. Кто их ел? Вы! Деньги с вас получали?

Boвремя сказанное нужное слово могло бы предупредить разлад, но Журавлев, прекрасный, опытный промышленник, не сумел сказать его.

– А вы весь спирт выпили, – переходят в атаку женатые.

На этот раз удар направлен правильно. Холостые, чувствуя свою вину, неуверенно оправдываются:

– Придешь с холоду… Можно и выпить…

– Это не два-три дня подряд!

Долго продолжалось это сумбурное собрание. Ясно было, что зимовка организована крайне неудачно. Одни приехали, не зная дела, в расчете на жалованье и даровой паек; другие, умея промышлять, не могли или не хотели удерживать себя от лишней рюмки, особенно когда на складе лежит годовой запас.

Мотивировка у них специальная:

– Выпили бы все, а потом перестали бы…

Такая психология присуща очень многим старым промышленникам. Они могут прекрасно перевоспитаться под руководством более развитых политически работников. Но на зимовке не было не только таких людей, но даже небольшой библиотеки. Свободное время между охотничьими поездками заполнялось склокой и выпивкой.

В других условиях враждующих следовало бы немедленно разъединить. Но здесь это сделать невозможно.