Борис Лавров - Первая Ленская

В 1922/23 году рудник, переданный губсовнархозу, был законсервирован. С 1925 по 1926 год работы на нем возобновило акционерное общество «Россграфит». Переданный е ведение ВСНХ в 1929 году, рудник был вновь законсервирован. С 1930 по 1932 год работу на нем возобновил Комсеверпуть. Тогда растущая промышленность СССР предъявила на этот графит большой спрос. Теперь рудник опять переходит в руки Наркомтяжпрома.

Естественно, что при таких частых передачах рудник не мог нормально развиваться.

В прошлом графит этот с успехом вывозился за границу. Эта возможность не отпала и теперь.

— Нельзя на Севере часто мюнять хозяев. Хозяином должна быть та организация, для которой индустриализация Севера является прямой, а не побочной задачей! — таково

‘ было общее мнение всех местных постоянных работников. Выше рудника начинаются великолепные Курейские пороги. В будущем, когда Север дорастет до мощных гидростанций, пороги эти сыграют свою роль в качестве колоссальных источников энергии.

Последний порог особенно красив и силен. С шумом падают водопады, образуя огромные воронки и волны. Он непроходим для судов. Его голос, ровный и мощный, слышится на громадном расстоянии. Вода, падающая под большим напором, выбила в твердых камнях углубления. В жаркое лето часть этих камней выходит из-под воды, напоминая своеобразные кресла.

Курейцы гордятся своим порогом:

— В тайге заблудишься, и то всегда выйдешь на его голос.

Дневное время предъявило свои права. Сонное царство окончилось. Снова ожил берег. Аэроплан понес нас дальше на север, к Игарке.

Таежная зона осталась уже позади. Под нами типичная лесотундра и широкий, теперь медленный в течении Енисей. Нет уже пышного ковра из крон разнообразных деревьев тайги. Большую часть пространства занимают коричневые пятна болот, озера с черной водой и низкие кустарники тальника.

Около впадения реки Курейки в Енисей самолет перешел полярный круг. Мы вступили в «переднюю» крайнего Севера.

Игарка показалась сначала только строениями своего совхоза, разместившегося на Самоедском острове, против города. Сама же она еще скрыта глубоко вдающейся в берег изгибистой протокой. Только пройдя через остров, можно увидеть всю панораму Игарки, ее заводы и биржу пиломатериалов.

В 1929 году на этом острове было царство уток, глухарей, куропаток и зайцев. Теперь на этом месте видны раскорчеванные и распаханные поля, парники и теплицы. На луговых пространствах уже сложены стога сена. Оттуда идет на полуденную дойку стадо коров. Хозяйственные постройки и дома вытянулись на возвышенном берегу острова правильной линией.

Через протоку видна вся Игарка.

На улицах — толпы людей, автолесовозы и лошади. Южная часть протоки вся забита прибывшими сверху плотами. На северной ее стороне плоские плавучие лристаши ждут морских пароходов. Самолет садится в протоку и рулит к берегу, к красивому зданию порта.

Игарка

«Игарка соединяет Сибирь с Карским морем. Благодаря Карскому морю Енисей течет на тысячи миль больше того, чем природа намеревалась это сделать. Енисей течет в Балтийское море, до Ленинграда, до Гамбурга, до Антверпена, до Роттердама, до Лондона, до Нью-Йорка.

Игарка обозначает будущность Сибири. Когда мне говорят, что Игарке всего два года, я искренне и глубоко преклоняюсь перед мужчинами и женщинами, которые проявили столько храбрости и гигантской выносливости! Я был бы слепым, если бы не заметил, что Игарка еще неотесанна и еще примитивна и что нужны годы сознательного труда, чтобы развить это место до такой степени, как этого желают те, кто первоначально планировал этот город».

Так писал про Игарку 1931 года член английского парламента мистер Маттер, приехавший сюда из Лондона с пароходами Карской экспедиции.

Он правильно оценил роль и экономическое значение Игарки для Восточной Сибири. Но он как турист-иностранец не мог оценить ее политическое значение. Здесь выковались новые кадры северного пролетариата. Здесь было положено начало индустриализации заполярного Севера.

1929 год был переломным годом в работе карских экспедиций. До этого времени в низовья Енисея речные караваны приходили навстречу одиночным морским пароходам. Грузы для них давали районы, расположенные вдоль линии Сибирской железной дороги. Вековые лесные массивы Севера, его полезные ископаемые оставались мертвым балластом для народного хозяйства нашего Союза. Разного рода звери и птицы оставались главнейшими обитателями этого обширного пространства.

В 1929 году в Игарке был заложен первый дом. Одновременно с шумом топора и пилы здесь такие же звуки раздались и во многих северных точках притоков Енисея – на реках Тасеева, Сым, Дубчас, Кас и Нижняя Тунгуска.

В этом же году Игарская протока впервые осуществляла функции морского порта. Сюда пришли морские пароходы, привезшие импортные товары для Сибири и принявшие взамен экспортный груз.

Здесь они почувствовали себя так, как чувствует себя пароход в самой надежной гавани, созданной современной техникой.

Но к Игарскому порту в это время рука человека еще не прикасалась. Его создала сама природа, как бы предусмотрев все требования. Он глубок, свободен от камней и банок, прекрасно защищен от ветров.

Закончились работы Карской экспедиции этого года, ушли морские пароходы, нагруженные экспортным лесом. В воздухе уже летали густые хлопья снега. Север стремительными темпами шел в атаку на юг.

Речной караван торопливо собирал опустевшие баржи. Туда садились грузчики, рыбаки, плотники, вообще все сезонники всяких квалификаций.

Прощальные гудки пароходов и последние приветствия уезжавших были в этом году особенно сердечны и трогательны. Это и понятно. На совершенно пустынном ранее берегу теперь виднелось несколько свежесрубленных домиков. Там оставались на зимовку двести человек – первое население Игарки.

Ушли пароходы. Дождь сменился мокрым снегом. Болотистая почва стала непроходимой для людей и лошадей. На набережной начали делать сплошной деревянный настил. Потом завыла вьюга, начались сорокаградусные морозы и полярные сумерки. Новые, срубленные из сырого леса дома были неуютны и плохо держали тепло.

– Встанешь утром, а у тебя волосы к стене примерзли. Стали в шапках спать, – вспоминает о первой зимовке один из старожилов Игарки. Но ни на один день не останавливались работы. Появился еще ряд домов, заканчивалась монтировка первой на Севере паросиловой станции, а к весне вырос и лесопильный завод №1.

Зимовали отборные работники. Никто из них не заболел, ни у кого не было прогулов. Избежала зимовка и другой гостьи таких заполярных зимовок – «полярной склоки».