Василий Витковский - За океан. Путевые записки

Сперва предполагали воздвигнуть обсерваторию в горах Сиерра-Невада, близ озера Тэхо, но затем, имея в виду недоступность этого места и удаление его от научных центров, предпочли не столь возвышенный хребет предгорий Сиерра-Невады. Выбор нынешнего места, горы Гамильтон, отстоящей не более 100 верст от Сан-Франциско, произведен в 1874 г. Гольденом, тогда еще молодым астрономом. Он объездил несколько гор и убедился, что эта вершина представляет наиболее благоприятные условия для наблюдений: кругом открывается обширный, ничем не стесняемый горизонт, а абсолютная высота горы, 4300 футов, не так велика, чтобы сделать жизнь астрономов невыносимою. В следующем 1875 году избранное место посетил будущий строитель обсерватории, один из душеприказчиков Лика, инженер Фрэзер (Fraser). Он признал гору удобною для постройки и тогда же нашел на её склоне хорошую глину для изготовления кирпича, что значительно сократило расходы, так как избавило от необходимости доставлять издалека главный строительный материал.

Таким образом место для будущей обсерватории было намечено еще при жизни Лика; вместе с тем, вспоминая первоначальную мысль завещателя о могиле и надгробном памятнике, Фрэзер предложил ему быть погребенным в самой обсерватории, у основного столба будущего гигантского рефрактора. Действительно, хотя Лик, умерший в 1876 г., был предварительно погребен в своем имении близ Сан-Франциско, но после постройки обсерватория, тянувшейся с 1880 по 1887 год, именно в январе 1887 года, его тело было торжественно перевезено в обсерваторию и положено в заранее приготовленный склеп, у которого утверждена доска с соответствующею надписью.

Необходимо заметить, что вершина горы Гамильтон с прилегающими скатами — всего земли до 1350 акров — была предоставлена под обсерваторию бесплатно правительством Соединенных Штатов. Впрочем, земля эта и не представляла особой ценности, так как только нижние склоны горы покрыты лесом; затем выше идут кусты и трава, а вершина представляет одни дикие скалы, совершенно не пригодные ни для поселений, ни для пастбищ.

Чтобы окончательно убедиться в пригодности избранного места под астрономическую обсерваторию, осенью 1879 года сюда прибыл молодой чикагский астроном Борнгэм (Burnham) с 6-ти-дюймовым рефрактором и провел на вершине, в палатке, почти целых два месяца. За это время он произвел много наблюдений и, между прочим, открыл 42 новые двойные звезды из таких, которые подобным инструментом не могут быть видимы двойными в другом месте, у поверхности океана. Это одно послужило уже лучшим указанием на прозрачность здешней атмосферы. Борнгэм видел тут Венеру простыми глазами почти весь день. Особенно замечательно сделанное им тут же открытие в двойной звезде Е157. Звезда эта, как двойная, открыта еще В. Струве, но здесь более яркая из составляющих сама оказалась двойною, причём расстояние между её составляющими равно всего 0,8". Когда Борнгэм вернулся в Чикаго и напечатал об этом факте, то двойственность звезды не могла быть усмотрена даже в значительно большие трубы; только в 18 1/ 2дюймовый рефрактор Дирборнской обсерватории увидали то, что на горе Гамильтон было видно в трубу с объективом в 6 дюймов.

По части метеорологических данных Борнгэм заметил, что преобладающие ветры здесь северо-западные, но обыкновенно не сильные и весьма редко достигающие скорости 50 верст в час. Сухость воздуха тут поразительная, и влажность не превосходила 30%, тогда как в то же время в долине, внизу, и у берегов Тихого океана влажность была почти вдвое больше. Последнее обстоятельство имеет особенно важное значение для астрономических наблюдений, и только им можно объяснить ту отчетливость, с которою небесные светила видны здесь даже в слабые сравнительно трубы. Из 60-ти дней, проведенных Борнгэмом на горе, оказалось 42 совершенно ясных, первоклассных, 7 полуоблачных, средних, и, наконец, 11 облачных. Туманы, весьма частые в долине, вообще не поднимались выше 2000 футов, и когда внизу всякие астрономические наблюдения были бы совершенно невозможны, здесь, на вершине, небо оставалось совершенно ясным.

После вышеприведенных кратких исторических данных перехожу к описанию моей поездки в обсерваторию. Рано утром, в назначенный час, к подъезду гостиницы подкатил легкий американский экипаж, запряженный четверкою лошадей цугом. В нём сидел уже какой-то старичок в помятой шляпе и широком холщовом плаще от пыли (duster). Кучер, или драйвер, объяснил, что этот господин тоже желает ехать в обсерваторию. Когда дорогою мы разговорились, то я был очень обрадован случайным знакомством: невзрачный старичок оказался известным ученым Майбриджем (Muybridge). Он всю свою жизнь посвятил исследованию движений животных (Animal Lokomotion) и снял бесчисленное множество фотографических снимков с разных моментов движения многих животных. Его усовершенствованная фотографическая камера позволяет делать до 60-ти снимков в 1 секунду, и таким путем он получил возможность, так сказать, расчленить сложные движения полета птиц, бега скачущей лошади и пр. на их отдельные элементы. Под его холщовым плащом оказалась огромная кожаная сумка, наполненная образцами фотографических снимков, которые он вез показать Г. Гольдену, директору обсерватории. Ныне, на старости лет, Майбридж занимается исключительно поездками по всему свету и чтением публичных лекций о животных движениях. Он побывал уже чуть не во всех главных городах Америки, Европы и Индии, а теперь ехал в Австралию. Будучи задержан в Сан-Франциско вследствие необходимости обождать срочного парохода в Мельбурн, он решился посетить пока знаменитую Ликовскую обсерваторию. Вообще Майбридж оказался весьма занимательным собеседником, и я был очень доволен его обществом; иначе всю продолжительную дорогу я был бы обречен на невольное молчание.

Общий вид Ликовской обсерватории с востока.

Начало дороги пролегает по очень живописным и довольно густо заселенным местам. Везде виднелись маленькие домики, дачи или фермы, сады и виноградники. Надо заметить, что южная част Калифорнии — это единственное место в Соединенных Штатах Северной Америки, где произрастает виноград и выделывается вино. Но меня поражало множество вывесок с надписью «for sale» (продается). Майбридж объяснил, что вся Калифорния представляет пока еще «новые места», и большинство землевладельцев купили землю не столько для собственной прочной оседлости, сколько для того, чтобы перепродать свои участки по частям и, конечно, с барышом. Ценность земли растет здесь чрезвычайно быстро, и вместо недавних еще цен 5–10 долларов за акр, теперь многие участки вблизи городов и особенно виноградники нередко продаются по 200 долларов за акр.