Василий Витковский - За океан. Путевые записки

Что касается собственно музея, то это просто американская выдумка. В сущности, это лавочка для продажи разных курьезов, но американцы правильно рассчитали, что будь на вывеске написано, что там совершается продажа, в лавочку заходили бы лишь те, кто желает что-нибудь купить. В музей же с вывескою «вход свободный», т. е. бесплатный, заходит, конечно, каждый приезжий. Я должен, однако, заметить, что молодая американка-продавщица, скромно сидевшая в углу лавочки за какою-то рукодельною работою, не навязывала покупать что-либо, и всякий был волен ограничиться только осмотром выставленных предметов; но все предметы, очевидно, были назначены для продажи, а не для хранения в качестве редкостей.

Из музея я отправился обедать в близлежащую гостиницу под поэтическим наименованием The Pacific Ocean House; в ней прислуживают исключительно белые американки; негров я вовсе здесь не видал. На улицах, в садах и на постройках работают преимущественно китайцы в своих национальных костюмах. Вообще главный контингент рабочих на всём побережье Тихого океана — это китайцы.

Погуляв по Санта-Крусу, я вернулся на станцию железную дороги и поехал обратно в Сан-Хосе́, причём опять любовался ущельями, туннелями и роскошною растительностью. Мальчишка-торговец в поезде продавал коробки с конфетами, называемыми Maple Wax и приготовляемыми из сахарного тростника; справедливость требует заметить, что конфеты были не вкусны.

Из рассказов одного случайного спутника я узнал, что описанные выше большие секвойи близ станции «Большие деревья» не суть еще наибольшие представители этого рода исполинов. В долине Иосемитэ (Yosemite Valley, что в переводе значит долина большого серого медведя), в горах Сиерра-Невады, к югу от Сан-Хосе́, существует целый секвойный лес. Поездки в долину Иосемитэ составляют любимые прогулки калифорнийских жителей и приезжих. К сожалению, недостаток времени принудил меня отказаться от такой поездки.

В Сан-Хосе́ существует особое заведение Ливери (Livery) с наемными экипажами и лошадьми исключительно для путешествий на обсерваторию Лика. Если желающих ехать набирается несколько человек, то Ливери снаряжает особые большие шарабаны и взимает с каждого по 3 доллара за поездку туда и обратно. В первые годы после открытия обсерватории наплыв посетителей был, громаден, и ежедневно снаряжалось по два и по три шарабана, но теперь число любопытных заметно сократилось, что, конечно, и не удивительно: ближайшие калифорнийцы, интересующиеся астрономией, уже успели посетить обсерваторию, и в настоящее время посетителями являются исключительно приезжие из отдаленных штатов или из-за границы.

До обсерватории считается отсюда 27 миль, т. е. около 42-х верст, но, благодаря отличной дороге, поездка продолжается туда часов пять, а обратно, под гору, не более трех. По поводу самой дороги, я узнал следующее: когда было решено строить обсерваторию на горе Гамильтон, то душеприказчики Лика предложили представителям графства Санта-Клара провести туда дорогу на местные средства графства, указывая, что обсерватория привлечет так много посетителей, что расходы по постройке окупятся, и наплыв приезжих вообще поднимет благосостояние всех жителей. Действительно, дорога была построена на местные средства графства и обошлась в 80 000 долларов. По ней перевозились сперва материалы для постройки обсерватории и все инструменты.

Дорога представляет превосходное шоссе, начинающееся от самого города. Сперва на протяжении 4-х миль она пролегает до совершенно гладкой местности, а затем начинается почти непрерывный подъем, крутизна которого нигде не превосходит, однако 0.065; оттого и путь вышел столь длинным: прямое расстояние до обсерватории всего 13 миль, и даже проведенная туда телеграфная линия имеет только 17 миль длины. Полный подъем от Сан-Хосе́ до обсерватории — около 4000 футов.

Джемс Лик (James Lick, 1796–1876) был типичным представителем того класса американцев, которые называются деловыми людьми (business men). Он начал свое жизненное поприще рабочим на фортепианной фабрике в Балтиморе. Скопив себе немного денег, Лик занялся агентурою по торговле музыкальными инструментами сперва в Соединенных Штатах Северной Америка, а затем распространил сферу своей деятельности на Центральную даже Южную Америку. Дела шли так успешно, что уже в 1847 г. Лик оставил деятельность странствующего агента и навсегда поселился в Сан-Франциско, как раз перед тем, как началась здесь известная золотая горячка. Однако, он не увлекся золотопромышленностью, а начал скупать по дешевой цене свободные земельные участки и затем распродавал их по возвышенной. Таким путем из скромных средств, с которыми Лик явился в Калифорнию, постепенно составился капитал в 3 миллиона долларов. Будучи совершенно одиноким, не имея не только жены и детей, но даже родственников, Лик, еще задолго до смерти, задумал увековечить свое имя какою-нибудь грандиозною постройкой, которая каждому бросалась бы в глаза. После долгих размышлений он остановился на нелепой мысли употребить весь свой капитал на постройку собственной могилы, которая должна была представлять огромную пирамиду, выше Хеопсовой! Он выбрал и место для пирамиды — одну из гор близ Сан-Франциско. Так как Лик вел весьма уединенный и замкнутый образ жизни, то его тщеславное желание весьма легко могло бы осуществиться. Но, к счастью и для человечества и для самого Лика, инженеры, к которым он обратился для составления проекта своего чудовищная памятника и которые, к слову сказать, могли бы поддержать затеи старика и поживиться на постройке, поступили весьма благородно: они выставили суетность тщеславия и убедили, что как бы прояви ни была выстроена пирамида, она может быть впоследствии уничтожена землетрясением или бомбардировкою неприятеля, так что за вечность существования такого памятника никак нельзя поручиться. Они указали другой путь к бессмертию — употребление денег на благотворительность или на какое-нибудь научное учреждение. Летописи науки показывают, что подобные учреждения действительно существуют вечно, а имена учредителей становятся бессмертными.

Джемс Лик (James Lick).

После долгих колебаний Лик решился последовать советам благоразумия и оставил завещание, по которому назначил свой капитал на целый ряд благотворительных и научных учреждений, главную же часть, именно 700 000 долларов, завещал на постройку обсерватории, которая должна быть воздвигнута на месте, наиболее благоприятном для астрономических наблюдений, и снабжена телескопом, какого еще до сих пор не бывало. Уже при жизни Лика его душеприказчики сделали запрос астрономам разных стран, на каком месте, полагают они, было бы всего лучше воздвигнуть проектированную обсерваторию. Почти все указали на какой-нибудь возвышенный пункт на берегах Тихого океана, где небо вообще благоприятствует наблюдениям; чем выше место, тем воздух, как известно, прозрачнее и свободнее от дыма и туманов.