Василий Витковский - За океан. Путевые записки

Из парка Сутро мы поехали на батарею, построенную у пролива Золотые Ворота; здесь Давидсон хотел показать мне американских солдат, которых я, действительно, не видал еще, несмотря на то, что проехал уже всю страну от океана до океана. Батарея занимает довольно обширное пространство, внутри которого имеется правильная широкая улица: по одну сторону этой улицы стоит ряд одноэтажных деревянных казарм да солдат, а по другую — несколько красивеньких, тоже деревянных домиков для офицеров. Тут же разбит довольно приличный садик. Солдаты-артиллеристы одеты весьма чисто в синенькие курточки и синенькие же брюки навыпуск. На головах — синие кепи французского покроя. Большинство солдат еще совсем молодые люди. По словам Давидсона, в американскую вольнонаемную армию — в солдаты — поступают многие недоучившиеся недоросли, не имеющие притом ни денег, ни талантов. Накопив в течение службы несколько сот долларов, они открывают затем где-нибудь лавочку или поступают на места, где требуется денежный залог.

На обратном пути в город Давидсон нарочно повез меня через так называемый «Китайский квартал». Внутрь зданий и лавок мы не заходили; там, по-видимому, должно быть очень грязно, да и на улицах не очень чисто. Но в общем этот квартал поражает своею оригинальностью. Перед каждой лавкой висят огромные стеклянные или просто бумажные фонари, расписанные причудливыми фигурами и орнаментами. Все вывески — исключительно китайские; это тем более странно, что вообще в Америке я не видал до сих пор других вывесок, кроме английских; даже во французских и немецких магазинах вывески пишутся только по-английски, а здесь на китайских вывесках нет даже английского перевода. По улицам снуют взад и вперед малорослые и грязно одетые китайцы. По словам Давидсона, прогулки по китайскому кварталу не совсем безопасны, особенно для приезжих; лучше ограничиться только проездом по кварталу в экипаже.

На следующий день Давидсон показал мне свою собственную маленькую обсерваторию, расположенную невдалеке от его дома и на участке, занятом геодезическою обсерваторией Управления Съемки. Тут у него имеется небольшой, но замечательных оптических качеств рефрактор с объективом Кларка в 6,4 дюйма в отверстии. Монтировка трубы, вышедшая из мастерской Фаутса (Fauth), была изготовлена ко всемирной выставке в Филадельфии в 1876 году и получила там золотую медаль. В обсерватории, принадлежащей собственно Управлению Съемки, тоже имеется несколько хороших астрономических, геодезических и магнитных приборов. Метеорологические наблюдения производятся здесь с большою точностью сторожем обсерватории, весьма бодрым старичком, буквально благоговевшим перед Давидсоном.

Вообще время, проведенное мною в Сан-Франциско в обществе почтенного Давидсона, я могу смело назвать одним из приятнейших и поучительнейших в течение моего путешествия. Таких людей, как Давидсон, не много на земле, и тем прискорбнее, что ныне он, против своего желания, уволен от службы на съемке, но зато приглашен уже профессором географии в Коммерческую академию.

Быть может, описание города вышло у меня слишком кратким, но, во-первых, Сан-Франциско не представляет ничего особенного, и полное устройство его еще впереди, а во-вторых, у меня не было и времени для более подробного осмотра.

Из Сан-Франциско я поехал почти пряно на юг, в городок Сан-Хосе́ (San José), который избрал центральным пунктом для посещения наиболее замечательных мест тихоокеанского побережья; этот городок представляет, между прочим, и ближайшую железнодорожную станцию для поездки на знаменитую обсерваторию Лика. Несмотря на весьма недавний наплыв населения в Калифорнию, тут построена уже довольно густая сеть железных дорог, так что из Сан-Франциско в Сан-Хосе́ я мог выбирать между тремя железнодорожными путями. Я поехал по Южной тихоокеанской дороге (Southern Pacific), известной более под названием «Дороги Заходящего Солнца» (Sunset Route). Она тянется от Портлэнда на севере до Лос-Анхелес на юге тихоокеанского побережья Соединенных Штатов, далее пересекает хребты Кордельеров и оканчивается в Эль Пасо, на границе Мехики. В Калифорнии главная линия имеет множество боковых веток и, вообще, представляет наибольшую железную дорогу на крайнем западе материка Америки. На всех вагонах этой дороги нарисовано заходящее Солнце, на половину погруженное в воды океана и бросающее последние лучи на твердую землю.

По железнодорожной ветви, соединяющей Сан-Франциско с Сан-Хосе́, ездят летом преимущественно дачники, потому что зажиточные граждане Сан-Франциско выбираются на лето в различные места роскошной долины Санта-Клары. Я попал на один из таких дачных поездов, битком наполненный пассажирами.

Тут я подивился оригинальному способу контроля пассажиров кондуктором. Тотчас по выходе Поезда кондуктор отобрал билеты решительно у всех пассажиров и взамен билетов засунул за ленты шляп цветные лоскутки толстого картона, причём для каждой станции у него принят определенный цвет. Но так как разных цветов оказалось меньше, чем разных промежуточных станций, то некоторые лоскутки были снабжены еще одной или двумя дырочками. Эти лоскутки служат, очевидно, довольно продолжительное время. После такого обмена все пассажиры оказались, так сказать, с ясными вывесками на шляпах и более уже не тревожились кондуктором. Этот последний перед каждою остановкою поезда быстро проходил все вагоны и только выдергивал лоскутки определенного цвета. Выдергивание служило безмолвным напоминанием, что на первой остановке пассажир должен выходить из вагона. Проходя по вагону следующий раз, кондуктор спрашивал билеты лишь у пассажиров, не имевших лоскутков, т. е. у вошедших на промежуточной станции; их, понятно, он клеймил таким же образом. Я невольно подумал, что стал бы делать кондуктор, если бы явился такой пассажир, на шляпе которого не оказалось бы ленты, удобной для засовывания лоскутка картона? Однако, таких не было: даже простые рабочие имели на своих грубых соломенных шляпах хоть веревочку. Очевидно, пассажиры уже привыкли к здешним порядкам, отличающимся простотою и удобством.

Мы ехали по весьма живописной, гористой местности, вдоль так называемого Берегового хребта (Coast Range). Справа виден был Тихий океан, а слева — скалы, по большей части густо поросшие лесом. Если на скалах были свободные, голые места, то они были заняты гигантскими объявлениями, намалеванными, вероятно, масляною краской. Буквы должны иметь огромные размеры, потому что некоторые объявления виднелись версты за две от полотна дороги, и всё же легко читались, а главное — бросались в глаза. Дачные мужья, едущие в Сан-Франциско, читают эти объявления и делают по ним соображения о покупках в городе.