Василий Витковский - За океан. Путевые записки

Поднимаясь наверх, мой спутник заметил, что зимою по этой обледенелой тогда тропинке трудно было бы подниматься и спускаться. Впрочем, до сих пор гостиница была открыта лишь одну зиму; ныне зимою она закрывается, и открывается вновь только 1-го июня. В гостинице мне отвели премиленькую, но просто убранную комнату, окна которой выходят прямо к водопаду. Я поднял раму одного окна и долго еще просидел, любуясь невиданным мрачным пейзажем и наслаждаясь грохотом водопада. Вероятно, это обман чувств, но мне казалось, что всё здание гостиницы дрожит и вот-вот опрокинется в бездну.

С рассветом я был уже на ногах и, подойдя к окну, увидал совершенно другую картину. Вчера видна была одна белая пена, теперь же было ясно видно, что до половины высоты, начиная сверху, водопад представляет сплошную вертикальную водяную стену; нижняя же часть скрыта клубами пены и водяной пыли, поднимающейся от подножья и образуемой падением массы воды, разбивающейся о скалы и поверхность самой реки. Особую прелесть придают водопаду дикость местоположения и глубина ущелья (каньона), стены которого поднимаются отвесно вверх на высоту 1200 футов, т. е. без малого на 200 саженей.

Покончив с завтраком, я пошел рассматривать наиболее замечательные места и начал с того же спуска к подножью, где был уже вчера. Теперь, при дневном свете, всё представлялось совершенно иначе, в другом и, пожалуй, еще более величественном виде. Ночью я видел сравнительно небольшую часть водопада; в настоящее же время глаза охватывали гораздо большее пространство — всю водяную стену.

Главная прелесть каждого, даже небольшого водопада заключается, кажется, в бесконечном разнообразии картины. В сущности, водяная стена остается всё той же, но на каждом избранном месте картина беспрерывно изменяется; а так как глаза в каждое данное мгновение невольно останавливаются на одной точке, то впечатление получается несравненно более притягательное, чем, например, при рассматривании какого-нибудь пейзажа или писанной картины. Там нужно менять точки зрения или переносить взор с одной точки на другую; здесь же, стоя на одном месте и смотря лишь в одну точку, наслаждаешься самыми причудливыми сменами впечатлений. Хорошо также следить за одною определенною частью водяной массы. Начиная сверху, такая часть медленно перегибается на карнизе, затем с постепенно возрастающею скоростью устремляется вниз и наконец скрывается в водяной пыли, рассыпаясь и сама на мелкие брызги. Не менее красивое зрелище открывается и внизу пучины: тут сплошная водяная пена, с грохотом разбрасываемая во все стороны; каждое мгновение то тут, то там из этой пучины выбрасывается белый пенистый поток и устремляется вверх в виде самых причудливых фонтанов, беспрерывно меняющихся как по высоте, так и по направлению. Вся пучина окутана, кроме того, завесою водяной пыли, которая постоянно, но медленно движется вперед или, под влиянием ветра, уклоняется немного в сторону, причём в этой пыли постоянно то появляется, то исчезает обрывок радуги. Приближение этой пыли к зрителю производить такую иллюзию, что порой кажется, будто она стоить на месте, а сам наблюдатель со скалою, служащею ему опорой, втягивается по направлению к водяной стене и вот-вот будет уничтожен и поглощен зияющею пучиной…

Перейдя на другой уступ берега, подальше от водопада, я заметил, что водяная стена представляется не сплошною, а образует еще небольшой уступ в самом верху. Очевидно, такой же уступ существует и на каменном обрыве ложа. Вода падает сперва с высоты около трех саженей, и здесь, как бы приостановившись на каменном пороге, выпучивается вперед, а далее вновь устремляется вниз уже с высоты остальных 27-ми саженей. Иногда кажется, что эта выпуклость воды на карнизе не одинакова, а последовательно увеличивается, так что, пожалуй, устремится прямо на зрителя и поглотит его в своих мощных объятиям. Цвет воды в отдельных водяных струях тоже непрерывно меняется от темно-зеленого до совершенно белого и прозрачного.

Несколько выше водопада из русла реки вздымается огромная скала, на которой виднеется орлиное гнездо. По словам хозяйки гостиницы, это гнездо свивается тут каждую весну, и там ежегодно высиживается несколько молодых орлят; куда они пропадают затем осенью — неизвестно.

Пока я стоял на выступе берега и любовался картиною водопада, ко мне подошел какой-то приличный молодой человек и предложил погулять вместе и осмотреть кое-какие частности. Прежде всего он повел меня в мрачную боковую расселину, не то пещеру, не то трещину в стене каньона. В глубине этой рассеянны струится водопад, очевидно, ничтожное, по количеству воды, ответвление главного. Воды в нём немного, но узость струи производит такое впечатление, как будто водопад здесь гораздо выше. Рассеянна называется «Vaulted Dome», хотя свода тут и не видно. Затем мы начали карабкаться вдоль по стене каньона, среди фантастически выдвинутых вперед скал и корявых стволов растущих тут деревьев. Взобравшись приблизительно до половины высоты стены, мы очутились на небольшой площадке, вид откуда не поддается описанию. Мы были уже выше уровня воды реки выше водопада, так что одновременно обозревали спокойную, зеркальную, но темную поверхность воды до водопада, клокочущую водяную пену внизу и дальше, далеко вниз по течению, и, наконец, — между ними — самый водопад в полном его величии. Хотелось бы тут посидеть с полчаса и полюбоваться, но спутник потащил меня в новую пещеру, или, вернее, опять в расселину стены каньона. Тут мы проникли далеко внутрь, где было уже совершенно темно. Спутник предложил мне слушать, предупредив, что эта пещера носит название «Locomotive Cave». Действительно, сюда почти не достигает оглушительный рев водопада, но, преобразившись бесчисленными отражениями о стены рассеянны, он производит впечатление грохота отдаленных поездов; говорю — поездов, а не поезда, потому что невозможно различить, дать себе отчет, откуда движется этот воображаемый поезд.

Кажется, будто находишься на большой центральной станция, куда «о всех сторон несется на полных парах множество поездов. Для полной иллюзии не хватает лишь свистков и звона колоколов, которыми снабжены все американские паровозы.

Выйдя из пещеры, я увидал, что спуститься будет не так легко, как взобраться. С площадки, на которой мы теперь стояли, стена спускается отвесно, так что сразу и не догадаться, откуда мы могли сюда взойти. Однако, спутник мой начал спускаться, и я последовал за ним, удерживаясь за выступы скалы и за корни и стволы небольших корявых кустов. Через несколько минуть мы были опять внизу, у воды, но гораздо ниже по течению реки, там, где на её изгибе образуются водовороты и где вода с яростью подмывает берег. На небольшой отлогости я заметил множество крупных и мелких кусков дерева, весьма правильно обточенных действием воды и выброшенных сюда. Вероятно, эти осколки деревьев принесены Змеиною рекою издалека, со склонов Скалистых гор.