Василий Витковский - За океан. Путевые записки

У каждой станции, которые тут, впрочем, очень редки, через 40–50 верст, можно видеть нечто вроде искусственного оазиса. Станционные постройки окружены хотя и тощими, но всё же зеленеющими тополями и кустиками. В последнее время в мелких хребтах пустыни, бывших до сих пор совершенно не исследованными, найдены горные породы, богатые золотом и серебром (особенно в пустынном и безлюдном штате Невада), и теперь здесь начинают появляться поселки горнорабочих. К таким поселкам проведено уже не мало веток от магистральной железнодорожной линии, по которым ввозят жизненные припасы и вывозят драгоценные металлы. Особенно богатыми оказались серебряные рудники, и здешняя добыча этого металла произвела даже известный всемирный кризис в торговле серебром.

Хотя в общем западная часть штата Юта и весь штаг Невада представляют пустыню, но эта пустыня сделалась чуть не единственным местом в территории Соединенных Штатов, где жалкие остатки индейцев, постепенно вымирая, находят для себя еще приволье и предпочитают эти дикие скалы сравнительно хорошим и обильным пастбищами и лесами местам в так называемой Индейской Территории, где их жизнь находится под постоянным контролем правительственных чиновников. Здесь индейцам нечего опасаться натиска белых пришельцев, тут простору много, одна беда — жить действительно нечем. И вот они, худые, изнуренные, являются на железнодорожные станции, но уже не для того, чтобы их разрушать и снимать скальпы с проезжающих или заброшенных сюда нуждою железнодорожных служащих, а просто, чтобы получить подаяние. Они уже узнали, что с монетами в руках можно добыть потом чего-нибудь съестного на той же станции или на разбросанных по пустыне приисках.

Зато я здесь впервые увидал диких индейцев в их национальных костюмах, с перьями на голове и на ногах. Вместо всего прочего, тело их прикрыто пестрыми одеялами, в которые они умеют весьма красиво драпироваться. Как мужчины, так и женщины носят длинные, совершенно прямые волосы, поразительно черного цвета, и так как мужчины лишены самою природою усов и бороды, то нельзя различать полов: старики кажутся старухами, а молодые женщины — мужчинами, полными энергии и отваги. Индейцы часто садились в наш поезд и проезжали несколько станций. Надо заметить, что индейцам, как коренным владельцам всей территории, предоставляется пользоваться здесь железными дорогами бесплатно; это непременное условие входит во все концессии, выдаваемые правительством частным железнодорожным компаниям. Но как исполняется это условие! Когда индейцы являются в европейском костюме, то их действительно перевозят в обыкновенных поездах, что я видел и сам, во время переезда из Сант-Луиса в Канзас-Сити. Здесь же, где индейцы не обзавелись, да, очевидно, и не желают обзаводиться такими костюмами, их допускают или на товарные поезда, или на площадки багажного вагона в пассажирских. Право, больно было смотреть на грозных некогда воителей, примостившихся с малыми детьми на узенькой площадке и предоставленных ветру и пыли. При большой скорости движения поезда того и гляди они попадают с площадки и покончат свое жалкое существование. Теперь индейцы обратились тут в нищих. Замечу мимоходом, что многие пассажиры оделяли их милостынею довольно щедро.

Индейцы.

Для предохранения от невыносимой пыли, поднимаемой самим поездом, мы были принуждены держать окна закрытыми и спускали даже двойные рамы. От этого духота внутри вагонов была ужасная, единственное спасение заключалось в запасах холодной воды со льдом, которая, как везде в Америке, и здесь имелась в каждом вагоне. В сопровождавшем нас вагоне-столовой водились также в изобилии фрукты и мороженое. Но в общем однообразие пустыни нагоняет тоску. Весь день бедные пассажиры, видимо, томились и слонялись из одного вагона в другой, не находя нигде успокоения. Только к вечеру местность стала немного разнообразнее, и вскоре мы остановились подле станции «Гумбольдт», построенной на берегу реки того же названия. Эта река имеет характер рек среднеазиатских пустынь, т. е. не впадает ни в океан, ни в другую реку, а теряется в песках. Однако, на пространстве своего течения она оживляет местность, и по берегам её, как говорят, можно часто видеть становища индейцев.

На станции «Гумбольдт» я увидел несколько человек с длинными косами; они полоскали белье в речке. Это были китайцы, которые здесь, как и в Нью-Йорке, занимаются ремеслом прачек. Но тут китайцев гораздо больше; по крайней мере, от упомянутой станции и вплоть до Сан-Франциско они толпами садились в вагоны нашего поезда. Конечно, не все китайцы здесь прачки; они занимаются и разными другими работами, а главным образом ремонтом железнодорожного пути Садясь в вагоны, китайцы тащили с собою по несколько мешков с вещами. Кондуктор обращался с ними без церемонии и, видимо, не считал их даже за людей. Но те не унывали: вынимали из своих мешков круглые деревянные коробки и при помощи палочек истребляли содержимое коробок, каких-то мелких рыбок, и закусывали хлебом. Китайцы были одеты в шерстяные и даже в шелковые черные куртки и широкие шаровары; на ногах имели суконные туфли на толстых деревянных подошвах, а на головах — большие, но грубые желтые соломенные шляпы. Косы они носят не только болтающимися сзади, но также закрученными на головах, в виде неуклюжего и довольно смешного узла.

Вскоре на западном горизонте показались снеговые вершины хребта Сиерра-Невада; местность сделалась более разнообразною, и хотя не видно еще было поселений и растительности, но всё же чувствовалось, что скоро наступит конец томительному путешествию по пустыне. В сумерках мы прибыли в первый (от самого Огдена) город Рено, ярко освещенный электрическими фонарями. Сам по себе этот город ничтожен, но отсюда отделяется от главной линии железнодорожная ветка в Карсон, главный город штата Невада, насчитывающий уже 4000 жителей. Близ этого города находится известное озеро Тэхо (Lake Tahoe), замечательнейшее из альпийских озер Северной Америки; оно лежит на высоте 9000 фут. над уровнем океана и само имеет глубину 1500 фут.

В Рено к нам подсело много новых пассажиров, так что ужин в вагоне прошел, сравнительно, весьма оживленно. Отрадно было чувствовать, что пустыня осталась позади, и мы несемся теперь вверх к перевалу через хребет Сиерра-Невада, с тем, чтобы завтра утром очутиться в роскошной Калифорнии, совершенно неправильно названной так еще Кортесом (Calida fornax — горячее пекло). С каждою минутой воздух становился свежее, а пыли было меньше. Начались уже настоящие горы, густо поросшие гигантскими елями и соснами. На самом перевале тут нет туннеля, но для защиты от снеговых обвалов устроена бревенчатая галерея вроде тех, которые я уже видел при подъеме на Скалистые горы. Но там эти галереи были не велики и встречались на небольших участках; здесь же устроена одна сплошная галерея на протяжении 42-х миль, т. е. более 60-ти верст! Понятно, что тут пришлось закупорить все окна, и так как в темноте всё равно ничего нельзя было видеть, то я соблазнился примером прочих пассажиров и предпочел расположиться спать.