Игорь Забелин - Встречи, которых не было

И вот на исходе второй недели казаки, уже до предела затянувшие пояса, замечают, что не так бдительно стерегут их гиляки, как раньше что меньше стругов маячит впереди. Нагиба и Уваров совещаются, Нагиба и Уваров выбирают удобный момент, и вот уже поднят якорь, гремят пищали, и брань голодных озлобленных казаков густо висит в воздухе… А гиляки растеряны и напуганы, гиляки почти не оказывают организованного сопротивления, и лишь Несколько шальных стрел вонзается в борта стругов… Поднажали на весла гребцы, дали прощальный залп по гилякам служилые, и вырвались их струги на свободу… Дело происходило ранним утром, ясно светило солнышко, и вздохнули казаки полной грудью. И даже про голод на некоторое время забыли. Но ненадолго, правда.

Стали они тут думать да рядить, где бы харчами разживиться, и — нате же вам! — стоит на видном месте улус юрт на двадцать, а то и побольше, и людей — ни человека, но зато рыбы развешано — уму непостижимо, словно со всей округи собрали ее сюда! Поняли тогда казаки, что дошли их молитвы куда следует, и к берегу поспешили…

И к берегу поспешили, а на берегу в засаду угодили: выполняя хитроумный план стратега, за юртами укрылся большой отряд гиляков («лежали в западе многие люди»)… Поздно было отступать, да и некуда — что в бою погибать, что от голода погибать. И бросились казаки в атаку… Бой длился с «половины дня до вечера», но, как ни смел и умен был гиляк-стратег, решающее слово сказали ружья. Потеряв больше тридцати человек убитыми, гиляки отступили, когда казаки подожгли крайние юрты…

Так удалось Ивану Нагибе и его товарищам решить продовольственную проблему, и так проложили они себе путь к Охотскому морю: гиляки на время оставили их в покое. А когда раздвинулись берега Амура, когда слились его протоки в одно могучее русло, тогда совсем успокоились казаки: на большой широкой реке им никто не опасен!

А река становилась все шире и шире, и крутые волны били в скулы стругов, и однажды самые зоркие не увидели впереди берегов… И тогда поняли казаки, что Амур позади, что они в Амурском лимане, или в Амурской губе, как написал потом Уваров.

Струги свернули к северному берегу лимана, казаки выбрали открытое, чтобы обезопасить себя, место и причалили, вышли на берег и размашисто перекрестились.

Но на бога служилые никогда не полагались безрассудно: бог далеко, гиляки близко, и потому прежде всего казаки окружили свою стоянку прочным высоким тыном, а затем вновь основательно поскребли затылки.

И от дучеров они ушли, и от гиляков как будто ушли, но как дальше поступить?.. Уходя «в гиляки», наши разведчики надеялись, наверное, отсидевшись некоторое время в сторонке, посуху потом вернуться к своим… Теперь же они понимали, что ни на веслах, ни бечевой, ни пешим порядком им не пробиться через владения воинственных племен.

Значит, морем идти к Улье и Охоте, а оттуда в Якутск? Но служилые трезво рассудили, что для морского похода и суда нужны соответствующие, и снаряжение специальное необходимо… А они чем располагали?.. Лодки речные, без продольных брусьев, без дротов, придающих судам устойчивость; борта низкие, они не защитят от морских волн, да и выдержат ли непрочные лодки их удары, если даже в лимане туго пришлось казакам?.. Нет даже парусов, и не изготовишь их — где сейчас набьешь оленей или лосей, где будешь дубить их шкуры?.. Поярков выстроил себе в устье Амура морские суда, кочи, но он прихватил с собой весь необходимый инструмент, ибо заранее знал, что придется ему иметь дело с морской волною… А ведь наши удальцы отправились всего-навсего в разведку по реке, они и не помышляли о плавании по морю.

Но выбора у них не было. И казаки взялись за дело. Уваров нигде не пишет в своей отписке, сколько стругов имелось в отряде. Как будто два, но к морскому плаванию они решили подготовить один, тот, что был побольше и покрепче. Ничуть не ослабляя бдительность — «с великим бережением», — казаки разобрали струг похуже и нашвами, нашивными досками, приподняли и укрепили борта теперь единственного струга.

Они едва успели закончить работу, как вынырнули из тумана гиляцкие струги… Туман, как на грех, был густой, струги подкрались близко, и, когда первые из них уже почти вплотную подошли к плотбищу, последние еще темно маячили в тумане…

Но застать казаков врасплох не удалось: пищали лежали возле топоров, и вновь грянул бой. Им даже удалось каким-то образом потопить гилякский струг со всем его многочисленным экипажем, и тогда остальные струги повернули прочь от берега.

Уразумев, что и в лимане им не будет покоя от гиляков, служилые, посовещавшись, решили немедля уходить в море. И уже на следующее утро усовершенствованный струг их взял курс на север, в сторону теперешнего Сахалинского залива… Впереди их ждало Охотское море, по которому никто из них не плавал, но о суровом нраве которого они были наслышаны.

И все-таки они не могли предполагать, что море встретит их столь неприветливо и что уготовано им еще немало испытаний, и не менее опасных, чем те, через которые они уже прошли.

Не очень доверяя своему стругу, да и не имея никаких навигационных приборов, казаки, естественно, старались держаться поближе к матёрому берегу. Им помогал ветер, дувший со стороны моря, и, будь на струге паруса, ветер надежно удерживал бы струг в прибрежной зоне. Но казаки шли на веслах и очень скоро заметили, что, несмотря на все их усилия, струг тянет против ветра, в открытое море… Бросили они щепку в воду и увидели, что щепку тоже понесло на восток, против ветра… Знать этого казаки, разумеется, не могли, но в Охотском море существует круговая система течений, движущихся против часовой стрелки. «Спускаясь» с севера на юг, в юго-западной части Охотского моря они принимают восточное направление, устремляются к Тихому океану и еще усиливаются мощным потоком амурской воды.

С течением казаки, вероятно, справились бы, но на пути их нежданно-негаданно встали… льды. В полном разгаре было лето, зеленели леса и луга. Когда стихал муссон, до казаков доносился с берега запах цветов и теплой парной земли. И вдруг — льды!

Подивились, наверное, казаки своей неудачливости, помянули в сердцах нечистую силу, но обратно ведь не повернешь! Взялись богатыри за шесты и двинулись потихоньку вперед, расталкивая льдины… А льдины сперва попадались рыхлые, изъеденные солнцем и дождями, а потом пошли поплотнее да потолще, и разводья реже попадаться стали… До темноты не удалось казакам пробиться к берегу, и заночевали они среди льдов, сбросив на всякий случай якорь. Ночью льды тихо скребли борта, глухо стукались иной раз о днище; а к утру словно угомонились, затихли. Спалось казакам крепко — ни качки, ни гиляков, — а когда протерли они глаза, то увидели, что вынесло их в открытое море и куда ни взгляни — всюду лед, сплошной лед.