Андрей Зализняк - Прогулки по Европе [litres]

Спуститься к пристани решили от начала до конца пешком. На одном из поворотов глаз упирается буквально в стену из бесчисленных роскошных лимонов. Срабатывает фотографический рефлекс: «Анюта, – говорю, – посмотри, какие лимоны! Надо бы снять». – «Да, надо бы, – отвечает, – только как ты до них дотянешься! Сквозь решетку даже руку не просунуть!»

На берегу немного зазевались около забегаловки – и вот уже бандитского вида хозяин почти силой усадил нас за столик. И совсем уж грубый просчет и провал исторической памяти: заказали не два кофе, а кофе и чай. А чай в итальянском исполнении для туристов – это такой особый тест на выживаемость. На чем именно он заваривается, доподлинно неизвестно, но только не на воде. Попробовав его в свое время первый раз в кафе около Колизея, я решил, что на помоях после мытья клеток из-под колизейских тигров. Мыли, видимо, с содой. На Капри не ударили в грязь лицом и от Колизея не отстали нимало. Анюта, едва-едва приблизив один раз нос, второй раз понюхать решительно отказалась.

Возвращение в Неаполь – конец каникул. Пора в обратный путь. Поезд Неаполь – Рим, и в 21.10 мне уже предстоит отправиться с Termini обратно в Германию. Но железнодорожные шутки еще не кончились. В 21 час поезд Сиракузы – Мюнхен уже у перрона. Добираемся до моего вагона № 264. У дверей очередь пассажиров. Спокойно становлюсь в конец очереди. Лишь через некоторое время обнаруживаю, что очередь никуда не движется: никакого проводника у двери нет, и дверь наглухо заперта. Просто почти все пассажиры немцы, и им в голову не приходит что-нибудь делать, кроме как спокойно ждать. До отправления остается пять минут, у всех остальных вагонов уже никого нет – все сели. По перрону бежит запыхавшаяся дамочка: «Это вагон 264?» – «Да», – говорят. – «Уф! Повезло! Успела!» – и со счастливой физиономией плюхается в хвосте очереди на свой чемодан. Я говорю Анюте: «Иди вдоль поезда, найди хоть какого-нибудь проводника и объясни ему, что здесь происходит». Она идет и через некоторое время возвращается со словами: «Он сказал: этого не может быть. В вагоне должен быть свой проводник, который садится в Риме. А до Рима этот вагон идет пустым». Я посылаю ее снова: «Тогда иди найди начальника поезда». И вот минуты за две до отправления она приходит с кем-то в форме, кто отпирает дверь. И без всякого проводника и без всякой проверки билетов люди начинают запихиваться в вагон.

А совсем уже в последние секунды бежит еще один опоздавший пассажир, пожилой, пузатый, с выпученными глазами, пот льет градом, вот-вот его хватит инфаркт. Поднять свой чемоданище на ступеньки он уже не может и затравленно водит глазами по сторонам. Спортивного вида немец сжалился над ним и взволок чемодан. И поезд уже пошел. Прощально машу спасительнице Анюте.

А минут через пятнадцать, вылезши из своего купе в коридор, вижу: в фуражке, в полном форменном облачении наш пузатый уже проходит хозяином по вагону: «Сдавайте паспорта!».

(из поездки в Словению и Италию в августе – сентябре)

15 августа 2003, пятница. 22.15 поезд Москва-Вена. Читаю словенский учебник. На границах всё довольно небрежно – кроме чешской. Австрийскому пограничнику рискнул сказать несколько слов на своем плохоньком немецком. Вскинул глаза и спросил подозрительно: Sind Sie deutsch? Для него плохой немецкий – значит, немец!

Вена рано утром 17-го. Без приключений купил билет на Любляну и еще успел погулять перед вокзалом по пустынной утренней Вене. До Брук-ан-дер-Мур дорога мне уже хорошо знакома. Дальше Грац, Марибор (на Драве), Сава двумя рукавами.

Через шесть часов Любляна. 39°, очередь раскаленных пустых такси на мертвой южной жаре. Все таксисты вместе поодаль в тени занимаются чем-то одесским или, пожалуй, уже одесско-балканским. С гостиницей все в порядке. Выясняется, однако, что, в отличие от Кракова, этот съезд славистов пропитанием своих участников не интересуется. Попытался купить какой-нибудь приемлемой еды, но куда там: воскресенье.

В понедельник 18 августа съезд не заседает – день экскурсий. Поехал в экскурсию на горные озера. Знаменитое озеро Блед, впечатляющий замок на огромной вертикальной скале над водой. Божественное купанье. Плывешь на спине и прямо над тобой скала с замком. «Вы не переплыли озеро? – спрашивает Даниель Вайс. – А я переплыл». Потом еще одно озеро – Бохинь, повыше. Поднялись на фуникулере еще на 1000 метров. Средневысокие, несуровые Юлийские Альпы – другой бок которых я постоянно видел во время велосипедных прогулок по Фриули.

На следующий день немного посидел на заседаниях, но Коля Михайлов довольно скоро увел на обед – с его новой приятельницей Симонеттой Сими, с Хелимским и Дыбо.

В среду 20-го с утра немного посопредседательствовал с Райнхардтом на заседании, но быстро убедил его, что он и один справляется превосходно, и улизнул в нору – собраться с мыслями и с духом. В 14.30 мой доклад. Выкроили мне добавочное время – начали на полчаса раньше и отдали время неприехавшего, так что получился целый час. Председатель Верещагин всячески благоприятствовал. Было примерно человек 130. Получилось в общем удачно. Много вопросов; замечания не агрессивные. Райнхардт: «Это не богомилы, раз есть святые». Какридис: «"Повелевают человеческими судьбами человеческие страсти" прочитано скорее всего неверно – звучит анахронично».

Красимир Станчев со мной очень дружелюбен и ласков. Гуляя по людному центру, я остановился у моста и, как и положено туристу-зеваке, бездумно смотрел на публику. Вдруг кто-то обнял меня за плечи. Смотрю: Красимир. А его спутница уже успела прицелиться фотоаппаратом и щелкнуть нас двоих.

Вечером прием по поводу наступающего закрытия съезда. Обнаружилась Жужа – приехала на один день на свой доклад: дольше – дорого. Петер Коста рассказывает о Мельчуке; осторожненько-осторожненько выясняет, еврей ли я. Коля Михайлов со своей Симонеттой; она умоляет глазами при нем не пить. Не пью. Впрочем, довольно скоро становится ясно, что жертва была напрасной. Бьёрнфлатен: «Вы меня помните?» Розанна Бенаккьо, Лефельдт, Роланд Марти, Кайперт, Эккерт, Паневова, Гиро-Вебер, сестры Рождественские, Бондарко. Молодая украинка Елена Стадник, ныне в Германии. Спрашиваю о происхождении ее фамилии – в ответ смеется: «Да знаю, знаю, что так зовут вашу аспирантку!»

В четверг утром сходил послушать Жужу: «Эмиграция как смерть: Набоков "Посещение музея"». Прекрасно говорит, чуточку высокомерно. Понравилось.

На улице подходят трое: «Здравствуйте, мы из Белоруссии. Нам вчера понравился ваш доклад. Готовьте теперь, пожалуйста, доклад к следующему съезду». (Следующий съезд – через пять лет.) По дороге в гостиницу искал нищего отдать скопившуюся мелочь – не тут-то было: сытая страна! Заподозрил одного: стоял у стены – да не решился: вполне мог оказаться и добропорядочным крестьянином.