Вильям Смит - Очерки на разных высотах

Репин в ответ с немалой досадой:

— «Эх, пивца бы сейчас, тогда бы и я чего-нибудь почувствовал возвышенное».

Конечно, все эти впечатления разнеслись потом по всему ущелью, к немалой досаде Абалакова, и с десяток команд немедленно записались в очередь, чтобы пройти стену на Щуровского.

Очень яркой фигурой в составе нашего сбора был Александр Христофорович Хргиан. Он считался очень немолодым — за сорок, но усердно работал как инструктор с молодежью, водил нас в горные походы и на всякие единички и двойки, просто заряжая всех своей любовью к горам. И вот у Сереги Репина возникла идея «подарить» А.Х. восхождение на настоящую вершину. Маршрут был избран довольно сложный, но короткий — на Восточную Шхельду, четвертой категории трудности. Кот, Широков и Балдин поддержали Сергея, и вот они отправились в путь. Обычно этот маршрут занимает два-три дня, но они не спешили и вернулись к концу четвертого дня. Рассказ об этом восхождении был очень живописным. Самое занимательное было услышать, каким образом они преодолели 20-метровую скальную стенку, ключевое место маршрута — А.Х. было уже тяжело проходить сложные скалы, поэтому по всей высоте стенки было проброшено два репшнура рыжего и белого цвета, с закрепленными на них стременами, и основная веревка, закрепленная на теле Хргиана. По команде: «Рыжий. Белый. Основной,» — Александр Христофорович ослаблял нагрузку поочередно на стремена, и натяжение основной веревки вытягивало его еще на полметра вверх. Так довольно быстро и абсолютно безопасно ребята довели-дотащила А.Х. до самой вершины, а там он так приободрился, что на спуски почти самостоятельно проделал спуск дюльфером (по веревке сидя). В лагере Хргиан появился совершенно счастливым. Был рад и Сергей — ведь А.Х. был руководителем дипломной работы Репина по атмосферной физике, и для него было очень важно отблагодарить А.Х. за тему, связанную с изучением особенностей этой самой физики в горах. Ну, а через пару недель, когда закончился наш сбор, и мы появились на море в Сухуми, к нам вскоре заявился Хргиан, чтобы зазвать всех на роскошный ужин в ресторан. Вечер запомнился еще и тем, что по пути домой парочка местных хулиганов вздумала привязаться к Коту, ошибочно посчитав его легкой добычей — очки, понятное дело, — интеллигентишко. Но Кот так врезал одному, что тот отлетел в сторону, а другой «интеллигент» в очках Славка Цирельников, между прочим, разрядник по самбо, едва не сломал руку второму, и тот был рад, что его отпустили в целом виде.

Здесь мне хочется еще вспомнить о Саше Балдине, с которым так много было пройдено маршрутов в одной группе, а иногда и в одной связке. Первый раз я увидел Сашу в 1951 году на Кавказе в Адылсу в альплагере «Локомотив». Крепкий, среднего роста, широкоплечий человек, инструктор отделения разрядников, то есть тех, кто уже не первый год в горах и кого надо учить уже не арифметике, а алгебре альпинизма. У него в отделении были парни из метростроевцев, отменная шпана, матершинники, не признававшие никаких правил дисциплины, и с которыми трудно было вообще совладать. Но Саша на удивление легко добился того, что вся эта публика признала его неоспоримое первенство и безропотно подчинялась всему, что он от них требовал.

А в тот год наша университетская команда стояла лагерем в том же ущелье. Мы частенько наведывались в «Локомотив», а тамошние инструктора — к нам. Как-то у костра, когда инструктора «травили» свои байки, Саша, в свой черед, поведал о том, как он укрощал всю свою полубандитскую вольницу.

Конечно, с самого начала его участники — работяги, здоровенные парни относились очень критически к своему инструктору — ведь, судя по разговору, он им показался каким-то интеллигентиком, из тех, кто «тяжелее стакана ничего в своей жизни не поднимал». Одним словом — слабак! Но уже на следующий день, когда Саша повел отделение вверх по травянистым склонам, почти никто из его ребят не смог за ним угнаться. А когда они, наконец, добрались до места скальных занятий, эти здоровяки еле стояли на ногах. Но здесь-то и начиналось самое главное — занятия в «скальной лаборатории». Саша выбирал среди учебных маршрутов самые трудные — ведь как никак, не «кисейные барышни», а могучие мужики, налаживал страховку и затем проходил маршрут один раз, чтобы показать, как это делается. Выглядело все это легко, непринужденно и быстро. Но почему-то ни один из участников не мог изобразить ничего хоть отдаленно похожего. У них все получалось медленно, почти как барахтанье, с постоянным поиском зацепок, когда пальцы «бегают по скале, как по клавишам пианино» (Сашино выражение!), а все мышцы напряжены, как при тяжелой работе.

Пара таких занятий на скалах, а потом еще два дня хождения и лазания в кошках на леднике, и вдруг оказалось, что Саша стал абсолютно непререкаемым авторитетом для своих молодцов. Во время походов его отделение всегда выполняло самую тяжелую работу, будь то прокладка тропы в снегу, организация перил для страховки на скалах или устройство переправы. Когда же во время одного из таких походов их прихватила свирепая непогода на леднике Джантуганского плато, инструктор Балдин не дал своим ребятам отсиживаться в палатках, а с утра, несмотря на метель, всех вытащил на зарядку, и добрые полчаса они занимались всякими упражнениями, как будто все происходило в спортивном зале. При этом он любил повторять: «Ты ему, окаянному (т.е. — своему организму!) пощады не давай!»

После всего этого вряд ли можно было удивляться, что эти мужики, которые попали в горы почти случайно, просто позарившись на дешевизну профсоюзных путевок в южные края, с удивлением обнаружили, что свой отпуск можно проводить вообще без выпивки, за «странным» занятием хождения вверх-вниз с перетаскиванием тяжеленных рюкзаков с места на место. Более того, неожиданно для самих себя, они как-то прониклись духом альпинизма, и впоследствии пара человек из Сашиных учеников втянулись в это дело вполне всерьез.

Инструктора альпинизма — это была особая каста, каста людей, чувствовавших себя ну почти, как «усмирители гор». Все они, конечно, страшные пижоны и воображалы, для которых почти не существовали прочие простые смертные, те, кто еще не испытал искус горовосхождений и особенно первовосхождений. Действительно, о чем говорить с человеком, кто даже представить себе не может, как проходится сложная скальная или ледовая стена, и что такое «спуск дюльфером», «холодная ночевка» или, наконец, что требуется от человека на «спасаловке!».

Саша, как и полагалось уважающему себя инструктору, ходил, что называется «фертом», в яркой ковбойке с заплатами, в шортах, которые почему-то назывались «тирольки» и в непременной фетровой шляпе с непонятным значком «траверс ГКХ» (означавшим всего лишь, что человек в данный сезон поднялся на одну из вершин Главного Кавказского хребта). Всем своим видом он напоминал облик «молодчиков каленых, что хаживали вполплеча в камзольчиках зеленых…» (О. Мандельштам).