Фрэнк Шрейдер - Ля Тортуга. От Аляски до Огненной Земли

Баллон сменили, поставили запасной, остальные три еле дышали; сцепление пробуксовывало, в коробке скоростей назревала какая-то поломка, амортизаторы вышли из строя, а до полуночи, когда начнут ходить поезда, всего четыре часа. Я каждый миг ждал, что лопнет следующая шина, и тогда мы просто не сможем сойти с рельсов. Очень хотелось сменить покрышки, но я знал, что это ни к чему не приведет. На двадцать миль у нас ушел целый день. Если потратить даже один час на ремонт колес, то нечего и думать за три часа в темноте пройти оставшиеся пятнадцать миль. В первом же широком месте мы развернулись и доковыляли полмили до сторожки на плантации. Отсюда мы позвонили мистеру Ньюеллу. Умберто спал в сторожке, а мы с Элен провели бессонную ночь в джипе. Вскоре после двенадцати прошел первый поезд.

На следующее утро мы оставили Умберто возле разбитой «Черепахи», а сами вместе с Диной сели на поезд, идущий в Палмар-Сур. Кондуктор не разрешил брать собаку в пассажирский вагон, поэтому мы все трое ехали в багажном. Это тоже было нарушением правил; на стене висело объявление: «В багажном вагоне разрешается ехать только сопровождающим больных или покойников». Но так как мы грустно сидели спина к спине на багажных сетках, то считали, что вполне сходим за багаж.

В Палмар-Суре печальную процессию встретил мистер Ньюелл.

— Мне очень жаль, Фрэнк. Я был уверен, что вам удастся. Идемте к нам и будьте как дома.

Ночь мы провели не в пансионате, а у Ньюеллов, которые всеми силами старались облегчить нам боль от этого удара. Я все еще не мог примириться с мыслью о платформе, но главная контора категорически запрещала нам продолжать путь по шпалам. А если вернуться к морю, джип затонет в первую же минуту: в нем полно дыр. Одно из двух: либо бросить его там, где он остался, либо отвезти в Корредорес поездом. Я попросил мистера Ньюелла достать нам платформу.

На следующий день, в пасхальное воскресенье, мы с мистером Ньюеллом на дрезине подъехали к «Черепахе». Расторопные служащие компании уже поставили наклонно старые шпалы, чтобы вкатить джип на платформу, которая ждала тут же. Но бедная, усталая «Черепаха» не могла без посторонней помощи вползти наверх. Мы все дружно подталкивали ее сзади, и наконец она со стоном встала на платформу, где ее закрепили тросом от ее же сломанной лебедки.

Поезд, к которому прицепили платформу, провез нас всего несколько миль до разъезда Кото; здесь мы провели ночь. И эта ночевка на платформе была самой грустной и тяжкой из тех, что выпали на нашу долю за время всего путешествия. Утром нас забрал другой поезд и доставил в Корредорес. Я отрегулировал муфту сцепления и пустил в ход наш резерв запасных покрышек. Стараясь избежать шумной второй скорости, мы двинулись в город Волкан на территории Панамы.

Горная дорога была проложена военными саперами во время второй мировой войны и потом заброшена. В некоторых местах за ней присматривали итальянские колонисты, в других она превратилась в узкую грунтовую тропинку и бежала по склонам гор, опускаясь в заросшие лесами долины и без мостов пересекая реки. От Корредореса до Волкана всего семьдесят пять миль, но мы добирались туда целых два дня. И еще два дня ушло, пока то по щебеночной, то по бетонной Панамериканской магистрали мы добрались до города Панамы.

Только мы успели обрадоваться, почувствовав под колесами гладкий бетон, как раздался вой сирены и высокий хмурый страж Зоны канала согнал нас на обочину дороги.

— A-а, цивилизация, — заметила Элен. — Интересно, кого мы прячем на этот раз?

Полисмен поставил свой мотоцикл впереди «Черепахи», обошел вокруг нее и прислонился к двери. Мрачное лицо расплылось в глупой улыбке.

— Конечно, я поступил по-свински, — сказал он. — Но когда эта штука проезжала мимо, мне просто ужасно захотелось разглядеть ее поближе.

Мы с Элен вздохнули с облегчением.

— Смотрите сколько угодно, начальник.

Мы ответили на его вопросы, а потом я задал ему всего один:

— Вы не скажете, где можно получить хороший шницель и чашку шоколада?

Как давно мы мечтали об этих привычных мелочах «нормальной» жизни!

Получив адрес и предупреждение, что Дина непременно должна пройти карантин, мы пересекли мост через Панамский канал и очутились в Панаме, как по мановению волшебной палочки, перенесясь из Северной в Южную Америку. В агентстве Форда мы разгрузили «Черепаху», набили ее содержимым целое такси и отправились в отель, который нам рекомендовал в Сан-Хосе сеньор Рамос. Пятьдесят лет назад, когда его построили, это, наверное, был отличный отель, но с тех пор дом, видно, ни разу не мыли и не ремонтировали. Впрочем, цены были вполне сносные, и это решило все дело: расходы по перевозке и так пробили в нашем кармане порядочную брешь, а ведь еще предстояло приводить в порядок джип.

За конторкой портье сидела дородная, цветущая женщина с седой, давно не крашенной головой. Она с беспокойством посмотрела на Дину, затем окинула взглядом вестибюль, заглянула под столы и за корзину для бумаг. Спрятаться явно было негде, и я поспешил ее успокоить.

— Не тревожьтесь. Наша собака безобидна, как щенок.

— Меня не собака тревожит, а мой кот.

— Мы не спускаем Дину с поводка. Она не тронет вашего кота.

— Не в этом дело. Я боюсь, как бы мой кот не тронул вашу собаку.

Трудно было представить себе, что какой-нибудь кот, даже самый рьяный собаконенавистник, решится напасть на огромную Дину, но нам суждено было узнать, что это необыкновенный экземпляр. Мы увидели его на следующий день, когда выводили Дину гулять. Это был покрытый боевыми шрамами серый полосатый хищник с рваными ушами и сверхманией величия. Он ничуть не сомневался, что происходит по прямой линии от самого царя зверей. Он по-хозяйски развалился на конторке портье и обозревал свои владения с таким видом, словно предупреждал: горе тому человеку или зверю, кто осмелится покуситься на мою собственность. Тут даже Дину пробрало: она попятилась назад. Но этого коту показалось мало. Он медленно потянулся, напряг мускулы, выпустил когти — обдуманно, хладнокровно, уверенно. И вдруг — прыгнул, издав вопль, который заставил бы затрепетать любого зулуса. Мы все трое точно оцепенели. Но портье не растерялась: выпад, захват одной рукой — и она уже держала его за хвост…

Чтобы спокойно прожить свои несколько дней, мы решили не рисковать. Элен выходила на разведку, а за ней, убедившись, что кота нет нигде поблизости, тихонько прокрадывались и мы с Диной.

Нам отвели узкую, длинную каморку на четвертом этаже, и с балкона — мы всегда просили комнату с балконом, чтобы, пока бродим по городу, Дина могла греться на солнышке, — «виден был старый собор. Отель стоял недалеко от моря, на мысу, вдающемся прямо в бухту. Это старейшая часть города, район домов самой причудливой формы, с фасадами, зачастую обшитыми жестью. Основное развлечение здешних жителей — сидеть на выступающих балконах и смотреть на улицу. В нескольких кварталах от отеля находится дворец президента Панамы — белое каменное здание, где в фойе, украшенном мозаикой из перламутра, вокруг фонтана прогуливаются ручные белые цапли. Канал превратил город в один из перекрестков мира, и это придало ему интернациональный облик: лавки под вывесками «Солнце Индии», «Индийский базар», «Таити», «Французский базар» окаймляют главную Авениду Сентраль и раскидывают перед покупателями богатства почти со всей земли. Но одно, несомненно, очень роднит Панаму со всеми латиноамериканскими городами — медлительный, ленивый шаг пешеходов.