Георг Даль - В краю мангров

До-чама и я переглянулись. Губы индейца беззвучно вымолвили: «Нуси», и он нырнул в заросли.

Через полчаса До-чама вернулся с Веласкесом и четырьмя парнями. Они принесли большую сеть, веревку и множество других приспособлений.

Глубина заводи была всего полметра, и мы точно знали, где спряталась Нуси. Десять минут спустя добыча лежала на берегу, опутанная сетью.

Но это было только начало! Не так-то просто совладеть с двадцатикилограммовой бокошейной черепахой, которая способна отхватить вам пальцы своим мощным роговым клювом. Тем более если вы стараетесь обращаться с нею бережно, чтобы добыть экземпляр живым и без единого изъяна.

Скрутить Нуси веревкой по удалось, черепаха одним укусом перегрызла ее. Наконец мы обмотали шею чудовища цепью и привязали ее к дереву. Затем индейцы сделали клетку из толстых палок. Мы посадили туда Нуси, просунули сквозь клетку две жерди и отнесли в стойбище. Здесь клетку поставили между сваями под хижиной.

Мы принялись мастерить ящик покрепче, а Нуси в это время превращала в щепки свою тюрьму.

Пришли домой свиньи; они тоже квартировали под хижиной. Здоровенный хряк принялся рыть землю возле самой клетки.

Мы были настолько поглощены работой, что ничего не заметили. Вдруг раздался дикий визг, и хряк пулей метнулся в заросли.

Оказалось, Нуси прогрызла в торце клетки большую дыру. Выждав удобную минуту, она молниеносно высунула голову и цапнула хряка за морду, отхватив довольно большой треугольный кусок мяса. Но свинина пришлась явно не по вкусу бокошейной черепахе, и она выплюнула трофей. Кусто хотел достать его палкой, однако Нуси шутя перекусила ее.

К этому времени индейцы после долгих размышлений заключили, что пойманное нами животное — все-таки не Нуси. С виду-то она, конечно, смахивает на речного беса да и нравом тоже, но разве можно так запросто держать в клетке нечистого духа и не навлечь на себя никакой беды?..

Я попробовал возразить, что сам водяной не вынес бы такой соседки и удрал, но не смог убедить их. И индейцы перекрестили черепаху в Бачи. Ни Веласкес, ни я не стали спорить. Мы сами уже израсходовали на нее почти весь наш запас испанских и английских бранных слов.

Возле дома Выдры стоял загон из прочных, толстых кольев. В ожидании, пока индейцы доделают транспортную клетку, мы перевели туда Нуси-Бачи.

Все вещи были собраны, и, чтобы время не пропадало даром, я решил заняться крокодилами. Бандит у брода так и не подпустил меня на выстрел, но два других зазевались, греясь на солнце, и пали от моего штуцера. Черепа ничуть не пострадали. Я добыл также на редкость крупного — двести сорок три сантиметра — очкового каймана.

Все банки со спиртом были наполнены рыбами.

И вот наконец все сделано, можно возвращаться с коллекциями в город. Сообща мы затолкали черепаху в новую клетку, затем индейцы помогли нам донести наше имущество до деревни. Мы наняли здесь пирогу, попрощались с нашими смуглыми друзьями и благополучно добрались до гасиенды финна. Оказалось, что «квартиранты», которых мы ему оставили, чувствовали себя превосходно.

Поставив клетку с Нуси посреди двора, Веласкес и я пошли извлекать их из бассейна. Только мы их выловили, как послышалось жалобное тявканье. Одна из собак хозяина гасиенды неосмотрительно повернулась спиной к клетке, и неугомонная Нуси, которая за время путешествия успела уже высадить одну рейку, укоротила хвост несчастной сантиметров на восемь.

Во избежание новых бед мы купили толстую стальную проволоку и укрепили ею все соединения. Потом Веласкес отправился верхом за сорок километров в деревню и раздобыл там моторную лодку.

Ровно через неделю мы прибыли в город на побережье, где я заведовал небольшим научно-исследовательским институтом. В тот день, когда я уже решил отправить всех рептилий самолетом в столицу, дверь в мою лабораторию отворилась и вошел герпетолог. Он только что вернулся с Амазонки, привез мне оттуда интересных рыб.

Сперва мы осмотрели собранных мной змей, крокодилов и кайманов. Фред кивал: неплохо. Затем мы вошли во двор, где барахтались в своих загончиках черепахи.

Начали с обыкновенных. Мой друг снова одобрительно кивнул. Потом мы свернули за угол и остановились перед железной клеткой (я купил ее на распродаже имущества бродячего цирка), в которой сидела Нуси.

— Гм, — сказал герпетолог, — приличный экземпляр, а в общем-то ничего особенного. За пять долларов можно купить такую в любом зоомагазине. В Миссисипи их миллион. Но все равно спасибо, я понимаю, ты от души…

Фред осекся и замер, как хорошо натасканный пойнтер перед выводком куропаток.

— Где ты их поймал?

Умеренно дрожащей рукой он показывал на корыто, в котором весело плескались карранчины.

Я назвал ему место и спросил!

— Они тебе нужны?

— Еще бы! Новый вид, и район совсем необычный!..

Через несколько месяцев я получил по почте из Гарварда свежие оттиски: «Новый вид черепах Chelida, Phrynops (Batrachemys) dahli, Колумбия».

Одним из двух авторов статьи был Фред.

А сейчас передо мной лежит описание маленького сома, пойманного в одном из притоков Ориноко. Я закончил его сегодня утром и положил номенклатурный тип, а также около десятка паратипов в отведенные им банки со спиртом.

Новый вид, новый род.

Название рода я уже придумал: фамилия моего друга-герпетолога плюс окончание — ichthys (по-гречески рыба).

А как быть с видовым названием? По правилам это должно быть какое-нибудь латинское или латинизированное прилагательное.

Barbatus? Acanthocephalus? Horridus? Бородатый? Шипоголовый? Устрашающий?

Но тут во мне просыпается совесть, и я скромно пишу: «guayaberensis» — «гуаяберский»…

Я в долгу перед этим краем.