Тенцинг Норгей - Тигр снегов

Это был для меня самый тяжелый момент за всю экспедицию. Вместе с майором Уайли, который тоже всячески старался восстановить мир, я чувствовал себя словно зажатым в тиски. Каждая сторона счи­тала, что я действую на руку другой; шерпы намекали, что англичане нарочно платят мне большие деньги, чтобы я стоял за них. Порой я жалел, что я не ря­довой носильщик, а один раз сказал майору Уайли:

– Послушайте, я взял с собой швейцарское сна­ряжение и собираюсь пользоваться им: Отдайте мое английское снаряжение другим, может быть, они успо­коятся.

Разумеется, таким путем ничего нельзя было уладить. Споры и ругань продолжались, пока не был найден компромисс, на который пошли все шерпы, кроме двоих – Пасанга Пхутара (Жокея) и Анг Дава; оба ушли из экспедиции и направились домой. Пасанг (он был помощником сирдара) – способный и умный человек, и я жалел, что он уходит. Однако Пасанг вел себя как политик: он был зачинщиком почти всех не­довольств и осложнений; после ухода его и Анг Дава все остальные быстро успокоились. Я не боюсь при­знаться, что облегченно вздохнул, потому что всегда ненавижу брюзжание и столкновения по мелочам, когда идет речь о великом деле. Когда люди идут в горы, им следует забыть о кротовых бугорках. Кто идет на большое дело, должен обладать большой ду­шой.

Я проводил взглядом Жокея и Анг Дава, спускав­шихся по тропе к Намче Базару, потом обернулся и посмотрел на других шерпов. Они уже не стояли с оби­женным видом, а принялись за свою работу. Тогда я поглядел на то, что ждало нас впереди: горы, доли­ны, ледники, а надо всем, словно огромные башни, великие вершины Ама Даблам и Тавече, Нуптсе и Лхотсе. А вот позади них в облачке снежной пыли и Эверест, древняя Чомолунгма. Я позабыл все остальное; неприятности, споры, ругань потеряли ра­зом всякое значение. Во всем мире ничто больше не имело значения – только Эверест, борьба и мечта.

– Ну что ж, пошли на нее! – крикнул я.

И подумал: «Да, пошли на нее. Вверх по ней. Вверх – на этот раз, седьмой раз – до самой вер­шины».

Теперь или никогда…

Шерпы за работой, шерпы говорят между собой. Частью на родном языке, частью по-непальски, с при­месью английского…

– Готовы выступать?

– А ча – все в порядке.

– Только хусиер – будьте осторожны. Бара сапур – переход предстоит большой.

Выступаем в путь, вверх по леднику, по моренам.

– А ча?

– Нет, не а ча. Той йе! Черт побери! (Обязатель­но с энергичным плевком.) Укладка перекосилась!

– Каи чаи на. Ничего.

– Той йе! (Плевок.) Как так ничего! Мне нужно остановиться. Куче куче. Пожалуйста.

– Ап ке укам. Делай как знаешь. Постой-ка, я помогу тебе… Теперь а ча?

– А ча. Туджи чей. Спасибо.

– Тогда пошли. Только хусиер. Здесь круто.

– Слишком круто. Той йе!

Снова плевки. Снова карабкаемся вверх, снова ледники и морены – и, наконец, очередной лагерь.

– Шабаш! Хорошо поработали! Справились.

– За сегодняшнюю работу нам, собственно, при­читается бакшиш.

– Или хотя бы по пиале чанга.

– Был бы чанг, мы бы выпили за свое здоровье… Таши делаи! Будь здоров!

– Сам таши делаи! За всех нас!

– Шерпа синдабад! Да здравствуют шерпы!

Мы не пошли на Эверест сразу из Тьянгбоче. По плану полковника Ханта группа должна была снача­ла акклиматизироваться и практиковаться со сна­ряжением; для этого мы разбились на три отряда и выступили в горы поблизости. В одном отряде со мной были Хант, Лоу, Грегори и пять шерпов. В течение примерно недели мы тренировались, бази­руясь в лагере на высоте 5200 метров на леднике Нуптсе: совершали восхождения, вырубали ступени, проверяли кислородную аппаратуру и всесторонне готовили себя к настоящей работе. После этого мы вернулись в Тьянгбоче и вместе с другими отрядами стали прокладывать путь к леднику Кхумбу, к месту базового лагеря, который предполагалось разбить у подножья большого ледопада.

После ухода Пасанг Пхутара англичане и шерпы ладили гораздо лучше, однако по-прежнему случа­лись отдельные недоразумения. Одной из причин раз­доров было питание. Жаловались шерпы и на вес нош при тренировочных восхождениях: англичане уста­новили шестьдесят фунтов на человека, а шерпы го­ворили, что это чересчур много. Мне удалось добиться уменьшения грузов до пятидесяти фунтов. Наконец я и сам поспорил немного с англичанами; речь шла о заброске в горы лесоматериалов для сооружения мостов через трещины. Альпинисты привезли с собой из Англии легкую длинную металлическую лестницу, которая разбиралась по секциям, и считали, что этого достаточно. Я возразил: трещин будет много, очень много, мы потеряем немало времени, перетаскивая лестницу туда и обратно, а из бревен можно соору­дить постоянные переходы. Англичан больше всего беспокоило, что придется платить местным шерпам за переноску материалов. Но я настаивал на своем, и они согласились.

Собственно, с этих пор между англичанами и шер­пами не случалось почти никаких недоразумений, установились прекрасные отношения. Экспедиция бы­ла очень велика, и порядки в ней царили чуть ли не военные; конечно, многие наши люди предпочли бы более свободную атмосферу, поменьше формально­стей. Однако даже самые заядлые жалобщики долж­ны были признать, что все организовано очень хоро­шо. Хант – мы звали его полковник Сагиб – порой вел дело так, будто мы составляли воинское подраз­деление, но был всегда справедлив и внимателен. Майор Уайли, как я уже говорил, оказался превос­ходным начальником транспорта. Знакомясь ближе с остальными альпинистами, мы убеждались, что они тоже приветливые, симпатичные люди. И если я рас­сказал здесь о небольших осложнениях, то лишь с целью дать достоверный отчет о вопросах, которые всячески искажались впоследствии, а совсем не для того, чтобы упрекать наших добрых друзей и товари­щей по экспедиции. Не было человека счастливее меня, когда все недоразумения остались, наконец, по­зади. В качестве сирдара и восходителя я постоянно оказывался между двух огней и совсем не чувствовал себя приятно в таком положении.

В базовом лагере кипела работа: поступали и сор­тировались все новые грузы, кругом вырастали палат­ки. Лагерь напоминал целое поселение. Здесь собра­лось множество людей – не только непосредственные участники экспедиции, но и сотни местных шерпов, мужчин и женщин.

Почти сразу же начал подниматься вверх по ледо­паду отряд во главе с Хиллари. Я в это время рабо­тал в основном с майором Уайли, следил, чтобы бесперебойно шла заброска многотонного груза. За каж­дым участником экспедиции были закреплены строго определенные обязанности – одни прокладывали маршрут через ледопад, другие переносили снаряже­ние, третьи были заняты с кислородной аппаратурой, радиоаппаратами, медикаментами и т. д. В это время врачи проверили здоровье всех участников, и выясни­лось, к несчастью, что у одного из шерпов-ветеранов, Гьялтсена, шумы в сердце. Ему не разрешили идти выше. Таким образом наш отряд сократился на три человека, если считать Жокея и Анг Дава; правда, тут подоспел Дава Тхондуп. Выше базового лагеря должно было работать всего около сорока носильщи­ков; из них человек двадцать пять на участке от За­падного цирка и дальше.