Тенцинг Норгей - Тигр снегов

Почти ежедневно я получаю письма и даю интер­вью. Пасанг Пхутар и многие другие родственники и друзья помогали мне перестроить дом, теперь они то и дело заходят ко мне. Посетителей всегда много, ко­гда десятки, а когда и сотни, есть среди них старые друзья, а есть и совершенно незнакомые люди. Но са­мый важный житель моего дома – Гхангар, мой лхасский терьер с его многочисленным семейством. Единственный, кого вы не увидите в моей гостиной, – мой конь; он обитает в конюшне и усиленно торопит­ся отъесться так, чтобы потерять всякую надежду на успех на скачках.

Меня всегда беспокоил вопрос о воспитании Пем Пем и Нимы. Несколько лет они ходили в непальскую школу, но теперь у меня появилась возможность по­местить их в монастырскую школу в Дарджилинге. Здесь они учатся английскому языку, получают хо­рошее современное образование и встречаются с раз­личными людьми. Для совершенствования моих соб­ственных познаний в английском языке я приобрел лингафон – благодаря ему, а также большой разго­ворной практике я могу с радостью сообщить, что на­чинаю говорить все более свободно. Конечно, мне очень хотелось бы научиться писать и читать, но жизнь так коротка, а дел так много… Я знаю уже все буквы, печатные и письменные, но мне все еще труд­но заставить их складываться в слова. Исключение составляет, понятно, мое собственное имя. Мне столь­ко раз приходилось давать автограф, что я теперь, наверное, смог бы расписаться во сне левой ру­кой.

Едва я приехал домой, как на меня посыпались приглашения посетить другие части Индии и Востока вообще. Некоторые приглашения, например из Бир­мы и Цейлона, я, к сожалению, не смог принять, за­то побывал в Калькутте, Дели, Бомбее, Пенджабе и многих других местах. Как и в Дарджилинге, мне бы­ло приятно, что меня искренне приветствует так мно­го людей, но, как и там, я страшно уставал от прие­мов, интервью и ликующих толп. Нередко происходи­ли вещи, которые невозможны на Западе. От меня постоянно ждут, чтобы я рассказал о каких-то сверх естественных видениях на вершине Эвереста, и мне приходится разочаровывать людей. Многие стремятся прикоснуться ко мне, думая таким образом исцелиться от болезни. Были и такие, которые во что бы то ни стало хотели видеть во мне второго Будду или земное воплощение Шивы, а однажды в Мадрасе несколько старух зажгли лампады и повалились ниц передо мной. Мне оставалось только ласково загово­рить с ними и помочь им подняться на ноги.

У меня было много возможностей заработать деньги. Конечно, мое состояние не сравнишь с богат­ством какого-нибудь магараджи, но все же я живу значительно обеспеченнее, чем прежде. Помимо гоно­рара от Юнайтед Пресс и даров городов и организа­ций, мне предлагали немало денег различные фирмы, желавшие использовать мое имя для рекламы. Прав­да, я принял только два таких предложения, после чего решил, что лучше не впутываться в подобные дела.

Я уже говорил о двух камнях, которые подобрал у самой вершины Эвереста. Было у меня и еще не­сколько штук, взятых немного ниже, и едва из печати стало известно о камнях с Эвереста, как любители сувениров стали предлагать мне большие деньги за них. Однако я не стал ничего продавать. Несколько камешков я подарил Неру, остальные оставил себе. Кроме шарфа Ламбера, который я отослал хозяину, я не расстанусь ни с чем из того, что было на мне во время заключительного восхождения. Слишком дорог мне Эверест, слишком велик, чтобы я мог позволить себе наживаться таким путем.

В начале 1954 года я получил от ньюйоркского Клуба исследователей приглашение посетить США. Приглашение было передано через моего друга прин­ца Петра Греческого и Датского, проживающего близ Калимпонга. Как ни хотелось мне согласиться, я ре­шил в конце концов, что самым правильным будет отказаться. Причин было несколько, и все самые прос­тые и исключительно личного порядка. Во-первых, в этот момент была в самом разгаре перестройка мое­го дома. Он обошелся мне вдвое дороже, чем предпо­лагалось, подобно большинству домов, и я предпочитал оставаться дома, чтобы наблюдать за работами. Затем надо было сделать кое-что для горнолазной школы, в которой мне уже шло жалованье от прави­тельства Западной Бенгалии. Далее, я не смог бы взять с собой жену и дочерей, да еще клуб сообщил, что не может оплатить проезд Роби Митра, а он был мне просто необходим как переводчик и советник. И, наконец, я счел самым правильным отложить поезд­ку в Америку до издания моей книги, которая уже тог­да планировалась и на которую я возлагал большие надежды. «Если я поеду теперь, – писал я принцу Пет­ру, – это будет все равно, что возить напоказ дурач­ка, и люди получат обо мне неправильное представ­ление».

Все эти причины казались мне простыми и есте­ственными. Тем не менее и на этот раз разгорелись политические страсти, стали говорить, что мне запре­тили ехать из-за натянутых отношений между Индией и США в связи с американской военной помощью Па­кистану. Это сильно задело меня. Я не люблю, когда меня втягивают в подобные истории или используют мое имя в целях определенной пропаганды. Могу толь­ко повторить по этому поводу то же, что говорил рань­ше. Мой отказ объясняется отнюдь не политическими, а исключительно личными причинами. Ни Неру, ни кто-либо другой из индийского правительства не за­прещал мне ехать и не оказывал на меня никакого давления. Так я сказал тогда американскому послу мистеру Джорджу Аллену, который приехал в Дард­жилинг побеседовать со мной, это же я повторю и те­перь самым настоятельным образом. Мистер Аллен отнесся весьма приветливо и с полным пониманием к моему объяснению и не стал настаивать.

Позднее, когда он снова приехал в Дарджилинг, чтобы вручить мне медаль американского Националь­ного географического общества, мы долго самым дру­жеским образом беседовали о том, как и когда я по­сещу его страну. Повидать Соединенные Штаты – одно из моих самых сокровенных желаний. Это такая большая страна, полная жизни, людей, идей и предме­тов! Когда я поеду туда, то в числе прочего мои мысли будет занимать «джип» и киноаппарат. Еще я мечтаю вдоволь покататься по большим, широким дорогам. Подобно большинству моих знакомых-американцев, я люблю скорость. Если я научусь сам водить машину до того, как приеду в Америку, то не избежать мне «тиккета»! [20]

Я только что сказал о своей книге – это для меня очень важная вещь. Всю свою жизнь восходителя я имел дело с людьми, которые писали книги. Во мно­гих из этих книг упоминается и мое имя. Мой дом по­лон книг. А после взятия Эвереста мне больше всего на свете хотелось иметь свою собственную книгу. К сожалению, я столкнулся со множеством препят­ствий и затруднений. Поскольку я не умею писать сам, требовался помощник, и поначалу мне казалось, что лучше всего найти себе помощника из индийцев. Одна­ко агентство Юнайтед Пресс, с которым у меня был контракт, включая права на издание книги, хотело, чтобы запись вел западный литератор, – такая книга будет более доступной для широкого читателя во всем мире, говорили они. Наиболее подходящей казалась им кандидатура какого-нибудь англичанина, и они предложили мне ряд имен на выбор. После долгого размышления я отверг эту мысль.