Жюль Верн - Агентство «Томпсон и К°»

Элис долго держала руку Робера, а глаза молодой женщины лучше всяких слов говорили о ее благодарности.

— Рад видеть вас, мадам! — воскликнул Робер.— Вам уже можно покидать каюту?

— Да, вполне,— ответила Элис улыбаясь,— вполне можно благодаря вам. Вы спасли меня, рискуя собой,— добавила она.

— О мадам, что в этом особенного? Мужчины гораздо сильнее женщин. Мужчины…

Смутившись, Робер не смог закончить фразы. Он испугался, что скажет какую-нибудь глупость.

— Давайте об этом больше не говорить,— нашелся он.— Я счастлив, что так получилось, и не хотел бы,— как ни странно это звучит,— чтобы было иначе. То, что все обошлось благополучно, для меня радость и награда, и вы не должны считать, что чем-то мне обязаны.

И, желая покончить с дальнейшими проявлениями благодарности, он стал рассказывать про острова, все более заметно выступающие на горизонте.

— Мы приближаемся, сударыни, к концу нашего путешествия,— скороговоркой начал он.— Прямо перед вами — первый из Канарских островов, Алагранса. Пустынный остров, невозделанная и необитаемая земля. Собирают здесь только лакмусовый лишайник. Это растение-краситель является одним из главных богатств архипелага. Южнее виден остров Рио, отделенный проливом Монта-Клара от другого необитаемого островка…

Робер еще не закончил свое выступление, как Роже смеясь его прервал.

— Черт побери, какой винегрет! — воскликнул офицер, выслушав эту вольную интерпретацию своей недавней лекции.

— Мне решительно нужно еще немного почитать о Канарских островах,— в тон ему подхватил Робер.

Утром путешественники были в пяти милях от Алагрансы. «Симью» взял курс на юг. Через час, когда склянки позвали пассажиров к завтраку, корабль проходил мимо скалы Монта-Клара.

Кормили пассажиров все хуже и хуже. Многие с этим смирились и как будто ничего не замечали. Но Элис на этот раз не смогла сдержать невольной гримасы.

— Жизнь не может состоять из одних удовольствий, мадам,— громко заметил Саундерс через весь стол.

Элис молча улыбнулась. Томпсон же сделал вид, будто не слышал слов своего яростного преследователя. Он ограничился тем, что аппетитно причмокнул языком. Лично он был доволен своей кухней.

Когда все поднялись на палубу, корабль миновал островок Грасьоса и двигался со все уменьшающейся скоростью вдоль берега Лансароте.

Моргану полагалось, наверное, находиться на своем посту, в полной готовности к вопросам пассажиров обо всем, что открывалось их взору. Да, таковы были его обязанности, но гид почему-то не показывался на палубе.

Впрочем, он не рассказал бы ничего интересного. К тому же однообразные пустынные пространства дикого берега Лансароте понемногу наскучивали путешественникам.

Сначала шла отвесная скала Риско-де-Фамара, затем более пологий участок побережья, покрытый вулканическим пеплом и усеянный черными конусами. И в самом конце — Плайа-Кемада — Обожженный Берег,— название говорило о его полной бесплодности. Повсюду один и тот же пустынный пейзаж, скалы, голубоватые растения с толстыми ветвями. Только они способны пустить здесь корни. Нет ни одного сколько-нибудь интересного города. Вся жизнь побережья сосредоточена в нескольких бедных деревушках, названия которых никому ничего не говорят.

На острове два торговых центра. Один — Тегизе, расположен в глубине материка, другой — Арресифе, на восточном берегу в удобной, прекрасно защищенной со всех сторон гавани.

Люди смогли обосноваться только в этих местах, открытых для северо-восточных пассатов, несущих с собой благотворную влагу. Остальную часть острова засуха превратила в настоящую пустыню.

Вот все, что Робер Морган мог бы рассказать, если бы находился на палубе. Но на этот раз туристам пришлось обойтись без гида, чего, впрочем, почти не заметили. Они были одинаково безразличны и к курсу корабля, и к течению времени. Даже Блокхед после вчерашнего разговора с администратором выглядел весьма подавленным. Лишь Гамильтон и Саундерс не потеряли воинственного задора.

Роже, по обыкновению, не отходил от американок. Те то и дело повторяли, что удивлены отсутствием Робера. На это француз замечал, что Роберу необходимо изучить свой путеводитель. Видит Бог, насколько в самом деле была велика эта нужда!

Как только разговор заходил о Робере, остальные темы сразу забывались, и у переводчика должно было звенеть как раз в том ухе, которое слышит добрые вести. Долли говорила, что она находит его очень славным, а Роже энергично ее в этом поддерживал.

То, что Морган совершил ради миссис Линдсей, думал Роже, само по себе уже делает его героем. Но Робер Морган — из тех, кто в любых обстоятельствах поступает так же без лишних слов. Это настоящий мужчина.

Элис слушала эти разговоры, глядя вдаль, где все было так же смутно, как в ее растревоженной душе.

— Здравствуйте, Элис! Рад, что вы здоровы,— раздался голос за ее спиной.

Миссис Линдсей вздрогнула, однако быстро справилась с испугом.

— Спасибо, Джек,— спокойно ответила она.— Я действительно чувствую себя прекрасно.

— Для меня не может быть ничего более приятного, чем это известие,— вздохнул с облегчением Джек.

Первый момент встречи, которого он так боялся, прошел благополучно. Его невестка вела себя как обычно.

Это так подбодрило его, что он, человек нелюдимый, необычайно оживился. Он вмешался в общий разговор. Удивительное дело, он был почти весел. Долли и Роже не могли прийти в себя от удивления и вежливо поддерживали разговор. А мысли Элис по-прежнему витали где-то далеко.

К четырем часам «Симью», оставив позади остров Лансароте, шел уже вдоль берегов Фуэртевентуры, и, если бы не пролив в десять километров шириной, никто бы не заметил, что это два разных острова.

Робер все не появлялся. Роже, заинтригованный его отсутствием, постучал в каюту друга. Господина профессора там не было.

Его увидели лишь за ужином, который прошел так же скучно, как и обед. Только ужин кончился, Робер снова исчез, а Элис, поднявшись на палубу, увидела в наступающей темноте, что в каюте ее спасителя зажегся свет.

До поздней ночи Морган так и не показался, и, когда американки уходили спать, в каюте прилежного гида было все так же светло.

— Он закусил удила! — сказал со смехом Роже, провожая сестер в каюты.

Элис легла не сразу, она утратила обычное спокойствие. Что-то в мире для нее изменилось, но она не хотела себе сознаться, что именно. Ее сердце терзала печаль.

Судя по шороху перелистываемых в соседней каюте страниц, господин Морган был у себя и действительно читал. Но вот Элис вздрогнула. Звук отодвинутого стула и сразу за тем хлопнувшая дверь сообщили нескромному уху, что Морган вышел из каюты.