Игорь Фесуненко - Бразилия и бразильцы

Мы решаем нанести визит представителям духовной власти, чтобы выяснить, не сохранились ли в Итакоатиаре какие-либо остатки индейской культуры. В маленьком зеленом домике с палисадником и клумбами цветов нас принимает и потчует кофе падре Раймундо, который, несмотря на свое стопроцентно-бразильское имя, оказался канадцем, всего лишь месяц назад прибывшим сюда из Оттавы. В ответ на наш вопрос падре Раймундо разводит руками. Его коллега падре Патрисио (тоже канадец) говорит, что в городе нет ни музеев, ни частных коллекций. Однако доподлинно известно, что в окрестностях Итакоатиары в древности обитало много индейских племен. И падре рассказывает нам то, что мы уже знаем по литературе: в середине прошлого века в четырнадцати милях от города вверх по течению было обнаружено гигантское, едва ли не самое крупное в Амазонии индейское кладбище. Оно располагалось на высоком берегу реки и тянулось на пять миль. Увы, за несколько десятилетий Амазонка размыла этот берег и похоронила в своих водах бесчисленное множество погребальных урн и других предметов, которые закладывались в могилу вместе с покойниками. Лишь некоторые из этих сокровищ были спасены и хранятся в музеях Рио, Манауса и Белена.

Возвращаясь после беседы со святыми отцами на пристань, мы с Итамаром решаем заглянуть в патронат — маленький женский монастырь — в надежде выяснить кое-что там. Строгая настоятельница, узнав о цели нашего посещения, разрешает нам побеседовать с «сестрами», которые заняты сейчас на уроке шитья. Спустя полчаса сестра Эмануила, миловидная худенькая женщина, показала нам две глиняные вещички: голову человека и крокодилью морду, бесспорно принадлежащие к стилю Тапажос.

День в беготне по городу проходит довольно быстро. На обед нам подают рыбу, которую выловили Пауло и Фернандо и которую приготовил кок «Лауро Содре». Называется эта рыба «самбаки», напоминает она чем-то нашего судака и приправленная соусом из красного перца и маниоковой муки может привести в восторг любого гурмана.

В шесть вечера мы снова отправляемся на пристань, берем дребезжащий таксомотор и катим на выставку, овевая сизым дымом тихие улочки городка. Водитель такси знает свое дело ничуть не хуже, чем его коллега в Нью-Йорке или Рио-де-Жанейро: полчаса он описывает круги по городу, стараясь убедить нас в том, что мы едем куда-то очень далеко. Когда же мы в третий раз видим вывеску «Площадь Жетулио Варгаса», сеньор Фернандо мягко хлопает водителя по плечу и говорит:

— Все равно я не дам тебе больше трех крузейро. И то только потому, что я сегодня в хорошем настроении, так как поймал утром две большие рыбы.

— Но послушайте, доктор! Мы возим туда за пять крузейро.

Он оборачивается, но, взглянув в голубые баварские глаза сеньора Фернандо, понимает, что спор лишен смысла. Через мгновение мы подкатываем к выставке, находящейся от пристани в пяти минутах пешего хода.

Сеньор Фернандо расправляет плечи, достает записную книжку и шагает вперед. Увы, его ожидает жестокое разочарование.

В крошечных стойлах под дырявым навесом, утопая в навозе и моче, лежат и стоят грязные худые коровы. В соседнем павильоне в такой же грязи уныло разглядывают зевак несколько крутолобых буйволов, завезенных сюда, видимо, с острова Маражо. В их темных глазах тоска и голод.

Негодованию сеньора Фернандо нет границ. Он оскорблен в своих лучших чувствах.

— Как! И это экспозиция лучшего скота штата Амазонас? Эти жалкие трупы, с которых даже шкуру хорошую не получишь, нам показывают как образец?

Он прячет записную книжку, долго бранится, размахивая руками и уверяя меня, что, если бы я посетил выставку скота на юге, где-нибудь в Гуаибе например, я бы получил представление о том, что такое хороший бразильский скот. Я чувствую, как в его разгоряченном мозгу рушатся планы, подсказанные Алмейдой, и гаснет желание вкладывать свои капиталы в «эту авантюру».

Из развешанных динамиков струится веселая музыка. Пахнет свежей мочой и жареными орешками, которые нам наперебой суют со всех сторон лотошники. Постепенно глубокие морщины на лбу сеньора Фернандо разглаживаются. Он обращает мое внимание на прогуливающиеся по аллеям влюбленные пары и целые семейства и отмечает, что выставка является все же значительным событием в жизни Итакоатиары. Тем более что на ее территории находится и зона отдыха с качелями, аттракционами, киосками, где продается кока-кола и местный напиток — гуарана.

Мы долго гуляем по выставке, стреляем в тире, жуем орешки, слушаем сообщения радиопочты и завершаем вечер визитом в главное увеселительное заведение Итакоатиары — ночной бар, владелец которого, видимо, лез из кожи вон, стремясь устроить здесь, на берегу Амазонки, нечто такое, что может соперничать с самыми модными кабаками Копакабаны. Ради этого он держит под прилавком контрабандное шотландское виски и развесил над столиками самодельные цветные плакаты с надписями по-английски: «Ай лав ю», «Май дарлйнг» — и прочими перлами в том же духе. Увы, к его глубочайшему сожалению, мы не заказываем виски, а пьем гуарану. Напиток хорош. Пауло рассказывает нам о том, как где-то здесь, в амазонской сельве, собирают мелкие, напоминающие вишню ягоды, как их высушивают, затем вылущивают из них семечки, перетирают и толкут их в глиняных ступках и из образовавшегося коричневого порошка, напоминающего молотый кофе, варят этот божественный напиток, который вылечивает едва ли не все на свете желудочные болезни.

Дамы наши вскоре начинают жаловаться на усталость, и мы прощаемся с выставкой.

У выхода мы видим все тот же таксомотор. Шофер узнает нас и приветствует долгим гудком. Мы подходим, усаживаемся, чтобы занять как можно меньше места, и сеньор Фернандо строго говорит:

— Город ты нам уже показал, теперь давай прямо на пристань.

И мы За три минуты доезжаем до пристани, где уже заканчивается разгрузка соли.

«Сообщение для Раймундо Коста из Паракари: твой тесть Элой велит тебе, Раймундо, съездить на плантацию и посмотреть, не созрел ли джут для уборки. Если пора начинать уборку, подготовь инструмент. Твой тесть Элой возвратится домой в…»

Прощальный гудок «Лауро Содре» заглушает это сообщение. Около полуночи мы отчаливаем, и пассажиры начинают готовиться к окончанию рейса. Укладываются чемоданы в первом классе, увязываются мешки — в третьем.

Я выхожу на палубу и останавливаюсь у перил. Где-то рядом слышится ликующий голос Жозе Катарино:

— Сеньор, я продал наконец свои серьги. Я продал их!

— Поздравляю. Значит, вы едете теперь до Порту-Велью?

— Да, да. Там у меня дядя. Он мне поможет первое время.

— Стало быть, и там будете башмачником? Как в Сан-Луисе? — спрашиваю я.