Льюис Котлоу - Занзабуку

Я слышал о различных интересных обычаях куриа, но заснять их нам не удалось. Над девушками и юношами совершается суровая церемония обрезания. Сохранилось предание, что в древние времена девушку, забеременевшую до обрезания, убивали, но ныне ее лишь изгоняют из племени. У куриа существуют строгие моральные правила, и если какая-нибудь из девушек забеременеет до свадьбы, ни один мужчина не женится на ней.

Меня заинтересовало также племя луо, живущее по соседству с куриа, но по своим обычаям значительно отличающееся от него. Например, девушка-куриа, изгнанная родным племенем, может найти убежище у луо. Замысловатые головные уборы и цветные щиты придают живописность танцорам-луо, и мы засняли различные пляски этого племени.

Закончив съемки куриа и луо и довольные результатом проделанной работы, мы вернулись к посадочной площадке близ золотых рудников, где нас ждал самолет. Пилот разогревал мотор, а я стоял около самолета, когда к нам подошел незнакомый мужчина и представился: «Эйс Дюприз».

Эйс был могучего сложения лысоватым сорокалетним блондином. Он родился в Кении в семье французских гугенотов. Его семья уехала из Франции в Голландию, оттуда в Южную Африку и, наконец, перебралась в Кению.

Я уже упоминал о нем, рассказывая о съемках бегемотов. Но впервые мы встретились именно здесь, а до этого я не слышал ни о нем самом, ни о его удивительном умении обращаться с дикими животными. Много раз я проезжал не одну сотню миль ради встречи со знатоком зверей, а сейчас такой человек сам нашел меня и предлагает мне свое знакомство!

Пока летчик готовил самолет к полету, я успел поговорить с Эйсом. Он слышал, что я ради съемок побывал у куриа, и пожелал узнать, интересуюсь ли я и зверями. Если да, почему бы мне не посетить долину Мара? Она сравнительно невелика, но еще совсем не затронута цивилизацией и в ней обитает множество животных.

«Львы?» — спросил я.

«Множество».

«Носороги?»

«Сколько угодно. Одно место в долине даже называется Болотом носорогов».

«Антилопы?»

«Какие виды вас интересуют? В Мара обитают лесные, роан, импалы, гну, эланды, томми, хартбисты, топи и многие другие».

«Прекрасно, прекрасно», — пробормотал я, не зная, что и подумать об этом предложении, и несколько ошеломленный его словами.

«И кроме того, в долине живут бегемоты, буйволы, зебры, слоны, жирафы, леопарды, крокодилы и, разумеется, гиены, шакалы и дикие собаки. Из птиц встречаются страусы, цесарки, куропатки, перепела, утки и гуси. Много змей различных видов».

«Похоже, что это тот самый звериный рай, который я так долго ищу».

«Да. На площади в тридцать квадратных миль обитает двадцать девять видов четвероногих. И там встречаются все типы африканских ландшафтов и растительности. Посередине долины течет река, а на берегах ее можно найти густые заросли, каменистые ровные участки, болота, холмы и лощины. Более чем достаточно убежищ для зверей и укрытий для вас. Много открытых, хорошо освещенных мест. Вы можете сделать вашей базой мой дом у рудников, — сказал Дюприз. — Мой брат и я управляемся с ними с помощью африканцев. Рудники находятся в западной части Мара, и в долине есть места, удобные для разбивки лагеря. В долину не проложено дороги, но я знаю, как пробраться в нее, и с удовольствием помогу вам».

Узнав, что Дюприз — почетный инспектор долины, объявленной контролируемым, но не заповедным районом, я проникся к нему доверием. Титул «почетный» в Восточной Африке означает иное, чем в Америке, где обладание им часто свидетельствует лишь о наличии у данного лица высоких покровителей. Почетный инспектор службы охраны природы в Восточной Африке — это человек, который хорошо знает данный район и следит за соблюдением правил заповедников не за плату, а из любви к животным.

В находящихся под контролем районах нет слишком строгих ограничений, касающихся охоты, съемок диких животных или поведения посетителей. Но любой путешественник, желающий осмотреть долину, должен получить на это разрешение инспектора и вести себя соответственно его указаниям. В определенные периоды можно охотиться на некоторых животных, если их развелось слишком много или если они угрожают существованию других видов.

Дюприз должен был также охранять зверей от браконьеров, принимать должные меры в случае вспышки среди животных эпидемий и т. д. В целом контролируемый район — это территория, где деятельность людей поставлена под эффективный контроль для защиты и сохранения животного мира. Дюприз отчитывается в своей работе, которую он проводил в сотрудничестве с окружным комиссаром в Тариме, главному инспектору заповедников и национальных парков в Аруше.

Поговорив с Дюпризом, я изменил свои планы. Я решил слетать в Найроби за остальными своими помощниками и вездеходом, по словам Дюприза, абсолютно необходимым в Мара. Дюприз сказал, что для съемок интересующих меня сцен потребуются четыре или пять дней, и я решил провести в Мара неделю. Но мы пробыли в долине шесть недель — шесть замечательных и очень продуктивных недель. Мы разбивали лагерь в четырех довольно далеко отстоящих одно от другого местах на берегу реки Мара близ заливчика, излюбленного бегемотами, на опушке леса — обители львов, близ тропы носорогов и около входа в узкое ущелье, известное под названием Ущелье львов. Хотя мы вели съемки на сравнительно небольшой территории, ограниченной с одной стороны рекой Мара, а с другой — высоким крутым склоном плато, мы бы много раз успели заблудиться, если бы с нами не было Эйса Дюприза.

Эйс изучал повадки зверей в ином плане, чем оруженосец Мафута, чья осведомленность оказывала неоценимую помощь охотникам. Он подходил к ним с другой стороны, чем Кюнцлер и Пеллегрини, искусные ловцы зверей. Эйс изучил зверей, живя с ними. Он не охотился на животных и не ловил их живьем, за исключением случаев, когда его вынуждали к этому его обязанности инспектора района. Он провел много лет в долине Мара и хорошо знал повседневную жизнь ее обитателей.

Я настолько проникся верой в Эйса, что, когда он был со мной, решался на такие рискованные эксперименты с дикими животными, на которые раньше ни за какие блага не отважился бы. Однажды мы заметили на другом берегу реки удивительно большое стадо буйволов, и мне захотелось снять их крупным планом. Но здесь река оказалась глубокой, грузовики не могли форсировать ее, и Эйс предложил вылезть из них и перебраться вброд. Раз речь зашла о хороших кадрах, перспектива вымокнуть не смущала меня, но я с опасением глядел на стадо бегемотов, купавшихся в реке менее чем в ста футах от брода.

«Я думаю, что все сойдет благополучно, — сказал Эйс, — если мы не будет торопиться». Но своим помощникам он не приказал идти вброд. Он вызвал добровольцев, и лишь трое решились лезть в воду рядом с бегемотами. Остальные предпочли остаться на берегу. Еще вызвался пойти с нами Джонни Кокиллон, никогда не упускавший такого случая. Перед тем как войти в быстрый поток, мы обвязались длинной веревкой, конец которой обмотали вокруг надежного дерева на берегу. Когда мы вступили в воду, ближайшие к нам бегемоты заволновались и нырнули. Вода была очень мутной, и мы не могли разглядеть, направились ли они к нам или уплыли прочь. Эйс уверенно двигался впереди, за ним я, а вплотную за мной остальные. Вода дошла нам до пояса, затем до плеч, и поток сбивал с ног. К тому же дно оказалось скользким, и мы продвигались к другому берегу медленно. Всецело поглощенные стремлением удержаться на ногах, мы зависели от милости любого обитающего в реке животного, и ему ничего не стоило бы утопить нас. А ведь только вчера мы видели в реке крокодилов! Но мы благополучно выбрались на другой берег, засняли буйволов и вернулись к грузовикам.