Андраш Рона-Тас - Монголия. Следами номадов

8 июня поздним вечером прибыл в Улан-Гом товарищ Ценд, вице-президент Совета Министров МНР и Джагварал, президент тогдашнего Монгольского Комитета Науки и Высшей Школы.

На следующий день перед полуднем нас посетил Джагварал, человек спокойный, располагающий к себе, симпатичной наружности. Он интересовался нашей работой и предложил нам помощь. Вместе с Цендом были они здесь в рамках предвыборной кампании и как кандидаты-посланцы от этого аймака. Они пригласили нас на спортивные соревнования, которые устраиваются на местном стадионе.

По пути на стадион подбежала к нам женщина с сияющим лицом. Я узнал её сразу. В предшествующий день, когда тащились мы по окрестности города, она умоляла нас всякими святынями, чтобы мы пошли к ней и посмотрели её маленького ребёнка. Нигде не нашла она врача, и в нас была у неё вся надежда, так как ребёнок был охвачен внезапной горячкой и у него кровавый понос. У нас не было смелости посоветовать ей что-нибудь. Прежде всего, мы не знали причину, но женщина оставила ребёнка в горячке, пришла к нам в гостиницу и не хотела уходить, пока мы ей не поможем. Мы посоветовались. Взяв во внимание испытания последнего времени, дали мы ей пастилку венгерского аспирина, поручив, чтобы дала ребёнку три раза днём по 1/3, растворённой в молоке. Теперь счастливая женщина остановила нас, чтобы поблагодарить, так как лекарство помогло. Мы навестили малютку, у которого, как видно, ничего уже не болело. Триста лет назад, наверное, видели бы в нас Будду, как олицетворение «трёх чудесных врачей», которые проходят страну в облике иностранных путешественников и делают добро верным, но сегодня в Улан-Гоме разошлась только весть о чудотворной силе венгерских лекарств.

В полдень отвели нас на торжественный обед, в котором приняли участие два государственных деятеля, один секретарь Союза Монгольской Молодёжи, а также местный руководитель. Кара опоздал немного на обед, так как в дороге поймала его такая страшная песчаная буря, что он ничего не видел в шаге от себя.

Назавтра утром двигаемся дальше. Во время сердечного прощания появился на скачущем коне всадник с потерянным нами в пустыне Гоби фотоаппаратом, который минуту назад был доставлен самолётом. В Кобдо мы знали только то, что аппарат найден, но с того времени трудно было нас найти. Садимся в машину. Когда бы могли мы знать, какие ожидают нас вскоре приключения, ещё труднее было бы нам расстаться с местностью Улан-Гом.

Мёртвая степь. Современная техническая телега. «Вода жизни». Словоохотливая женщина не знает дороги. «Долина капканов». Ночью пешком. Кочующее государственное животноводческое хозяйство. Дорога к озеру Хубсугул. Люди лесов. Похищение девушки. Как нужно вручать подарки. Сядь прилично!

После недолгой езды мы прибываем на берег самого большого озера Монголии Убса. Убса является самым большим солёным озером Монголии, а Хубсугул – самым большим озером пресным. С правой стороны вид замыкала длинная высокая горная цепь Хан-Хюхей, с левой – огромной чёрной гладью озера играла Фата-Моргана. На широком пространстве между горной цепью и озером распространялся одуряющий запах. С берега поднялась пёстрая шумная стая птиц и полетела к середине озера. Неподвижный тёплый воздух благоприятствует сгущению пронзительного запаха, такого чудовищного, что у нас начинает болеть голова. Во время короткого отдыха мы сошли с машины, чтобы посмотреть, откуда он идёт. Вся территория была покрыта серым растением, подобным полыни. Она выделяла этот запах. Мне кажется, что животные не могут жить здесь. Медленно начинает дуть ветер. Огромная масса воды озера волнуется.

Вскоре свернули мы с шедшей рядом с озером дороги и отдалились от берега. Когда мы так ехали, быть может, с час, не встречая по дороге никакой воды, внезапно вдали на середине степи появился белый парус. Оказалось, однако, что снова подверглись мы оптическому обману, вызванному горячими слоями воздуха. Степная фата-моргана играла на этот раз с двумя белыми юртами. Уже несколько раз раздумывали мы, что заблудились, но наконец около шести часов пополудни доехали до находящегося над речкой Барун-турун и от неё так названного государственного животноводческого хозяйства. Здесь нас уже ждали. Быстро снесли багаж, освежились немного и пошли осматривать хозяйство.

Общий вид государственного животноводческого хозяйства

Хозяйство это функционирует с 1943 года. В построенных в его центре красивых домах размещены мастерские, помещения совместного пользования, службы и жильё. Необычным был для меня этот вид, так как привык к тому, что люди степные живут только в юртах. Здесь принимала нас уже Монголия будущего. Окрестность здесь является государственной, поросшая деревьями и кустами, а рядом со строениями хозяйства журчит Барун-турун.

По окрестности провезли нас на машине. Посреди большой группы юрт принял нас мужчина, одетый в белое. В одной из юрт показал он нам центрифугу для производства масла, приводимую в движение электромотором. Рядом в юрте вручную прессуют и сушат побочные продукты, получаемые при изготовлении масла. Вокруг бегут невысокие каменные ограды. В отдельной группе юрт изготавливают кумыс. Это большое производственное предприятие, работающее не только для местных потребностей, но и снабжающее другие местности.

С гордостью показаны были нам здесь стойла и привязанные перед ними на длинных шнурах телята. На ферме разведения коров приветствовала нас группа молодых доярок, одетых в белое, а руководитель фермы сделал нам доклад о новейших результатах в доении. Позднее осмотрели мы мастерскую, в которой собираются и ремонтируются машины хозяйства.

В конце осмотрели мы машину технической помощи. Эта машина с будкой располагала токарным станком, а также ремонтными приспособлениями и инструментом. Техническая машина ремонтировала автомашины, тракторы и комбайны, работающие в поле, чтобы не нужно было по поводу каждой малейшей неисправности везти их в центр.

Во время посещения современного хозяйства бросилось мне в глаза множество телег с монолитными деревянными колёсами. Я спросил одного из молодых руководителей хозяйства, почему не списали эти старые телеги, которые уже во времена Чингис-хана считались старыми. И с удивлением услышал, что это новые телеги.

– Прошу мне поверить, – уверял меня наш новый монгольский приятель, – что эти телеги наиболее пригодны на этом каменистом грунте. Здесь сосуществуют стародавняя телега и современный комбайн.