Бернард Корнуэлл - 4. Трафальгар стрелка Шарпа. 5. Добыча стрелка Шарпа (сборник)

— Пусть помучаются, гадая, что там за огни. — Пил согревался, хлопая в ладоши и притопывая ногами по палубе.

— Почему они плывут на юг? — спросил Шарп.

Он тоже изрядно озяб. В Индии Шарп успел забыть, как жалит холод.

— Бог их знает, — добродушно отвечал Пил. — По крайней мере, вторгаться в Британию они уже не собираются. Возможно, поплывут в Средиземное море. Чтобы не сесть на мель у мыса Трафальгар, они должны повернуть южнее, а потом — восточнее, если захотят идти Гибралтаром. Как ваши успехи в шахматах?

— Плохо, — отвечал Шарп. — Слишком много правил.

Решится ли леди Грейс прийти к нему в каюту этой ночью, гадал он про себя. Вряд ли. Кажется, сегодня никто на корабле не смыкал глаз, готовясь к завтрашнему сражению. Матрос принес Шарпу шотландский кофе — горький напиток из подслащенных сухарей.

— Это будет мое первое сражение, — неожиданно промолвил Пил.

— И мое. На море, — сказал Шарп.

— Зато на суше вам есть о чем вспомнить, — завистливо протянул лейтенант.

— Полегчает, когда начнется, — признался Шарп. — Ждать всегда тяжелее.

Пил тихо рассмеялся:

— Один неглупый малый сказал как-то: ничто так не проясняет мозги, как виселица с утра.

— Вряд ли он и вправду знал, о чем толкует, — пожал плечами Шарп. — А вот нас с утра и точно ждет заваруха.

— Да уж, — согласился Пил. Лейтенанта терзали сомнения и страхи. — Только бы с утра французские ублюдки не улизнули!

Затем Пил отправился взглянуть на компас. Шарп остался один. Он вглядывался во тьму, пока окончательно не замерз и не решил вернуться в каюту немного поспать на своей узкой, словно гроб, койке.

Проснулся он перед рассветом от хлопанья парусов. Шарп высунул голову из двери и спросил капитанского вестового, что происходит.

— Поднимаем паруса, сэр. Мы снова поворачиваем на север. Сегодня на завтрак настоящий кофе. Я приберег для капитана пригоршню зерен. Сейчас принесу вам воды для бритья, сэр.

Шарп побрился, натянул одежду и отправился на палубу. Вахтенный Хаскелл объяснил, что Нельсон велел повернуть на юг, чтобы вражеский флот, потеряв британскую эскадру из виду, решил, что путь свободен, и не стал искать укрытия в Кадисе. Однако при первых проблесках зари адмирал снова поменял направление, чтобы отрезать неприятельскую эскадру от испанского порта.

Ветер снова ослаб, и строй громадных кораблей медленно дрейфовал к северу. Небо прояснилось, гребни волн окрасились серебристо-алым. «Эуриалус» — фрегат, который пас неприятельский флот с самого выхода из порта, — вернулся в строй. На востоке в лучах восходящего солнца показалось грязное облако парусов вражеской эскадры.

— Вот и слава богу. — На палубе появился капитан. Чейз выглядел усталым. Он сменил выцветший от солнца и побелевший от соли китель на парадный, обычно хранившийся на самом дне сундука. Золото эполет сияло. Треуголка начищена до блеска. Белые чулки, блестящие ножны и серебряные пряжки на туфлях. — Вот и слава богу, — повторил капитан.

Матросы британских линкоров высыпали на палубы. «Пуссель» уже имела удовольствие любоваться объединенным флотом, но моряки эскадры впервые увидели неприятеля так близко. В погоне за врагом они пересекли Атлантический океан, вернулись в Вест-Индию и последние дни поднимали и опускали паруса, поворачивая то на запад, то на север, то на юг, пока не начали гадать, а вышел ли неприятельский флот в море, или им только почудилось? И вот наконец, словно наколдованные демонами морских глубин, тридцать четыре линкора вражеской эскадры выстроились на горизонте.

— Вряд ли нам еще раз удастся увидеть весь строй. — Капитан мотнул головой в сторону неприятельского флота. Вестовой принес на квартердек поднос, уставленный чашками с настоящим кофе. Чейз сделал приглашающий жест и дождался, пока все офицеры разберут чашки. Капитан поднял глаза на обвисшие паруса. — Нам потребуется несколько часов, чтобы догнать их, — уныло заметил он.

— Может быть, они сами подплывут ближе? — попытался приободрить капитана Шарп.

— При таком-то ветре? Вряд ли, — улыбнулся Чейз. — Кроме того, они не хотят драться и предпочли бы остаться в гавани. У неприятеля слабые паруса и ржавые пушки, Шарп, а их боевой дух крайне низок. Они бы рады удрать от нас, да не могут.

— Но почему?

— Если они повернут на восток, то сядут на мель у мыса Трафальгар, а если на север или юг, мы настигнем их и разобьем в щепки. Им просто некуда деться, Шарп. Мы заняли удачную позицию. Остается молиться, что мы догоним их до темноты. Нельсон одержал победу на Ниле в темноте, однако я предпочел бы воевать при свете дня. — Чейз отхлебнул кофе. — Это последние зерна? — спросил он у вестового.

— Так точно, сэр, за исключением тех, что подмокли в Калькутте и покрылись плесенью, словно мехом.

— Но их можно смолоть?

— Я не стал бы предлагать такое пойло даже свиньям, сэр.

С «Виктори» пришел сигнал. Кораблям эскадры было приказано выровнять линию. Обычно это означало, что самые медленные корабли должны поднять больше парусов, чтобы сократить расстояние в строю. Впервые маневр совершался на виду у неприятеля.

— Готовьтесь к битве, сэр, — сообщил лейтенант Коннорс, хотя все на борту, даже сухопутные крысы вроде Шарпа, поняли сигнал.

Всю ночь корабли эскадры готовились к предстоящему сражению.

Чтобы босые пятки канониров не скользили, палубу щедро посыпали песком. Матросские гамаки скатали и свалили за планширом. Кроме того, гамаки, накрытые парусиной, служили защитой от вражеских мушкетов. Команда матросов во главе с боцманом укрепила цепями корабельные реи. Другая команда крепко привязала свободные фалы и паруса.

— Они наверняка разнесут наши снасти в щепки, — сказал Ллуэллин Шарпу. — И доны, и лягушатники любят целить в мачты. Цепи не позволят реям упасть. Хорошо, если к концу дня уцелеет хоть одна мачта! Иногда в бою кажется, будто сверху идет дождь из щепок и бревен. — Ллуэллин не мог дождаться начала сражения. — Ваша сабля достаточно остра?

— Не особенно, — признался Шарп.

— Ступайте на открытую палубу, к кормушке, — велел Ллуэллин, — там у одного матроса есть точильное колесо.

Шарп занял место в очереди желающих заточить оружие перед боем. У некоторых матросов были абордажные сабли, у других — топоры, но большинство несло с собой абордажные пики. Козы, предчувствуя скорый конец, жалобно блеяли. Их подоили в последний раз, и матросы уже закатали рукава и наточили длинные ножи. Кормушку с сеном, которая легко могла воспламениться от случайной искры, собирались разобрать, а туши засолить. Вскоре к привычной корабельной вони примешался запах свежей крови.

Матросы предложили Шарпу пройти без очереди, но он отказался. Стоявший перед ним канонир съязвил: