Рафаэль Жерусальми - Братство охотников за книгами

— Неверный, ты хорошо дрался.

Не обращая внимания на полный ненависти взгляд Колена, судья продолжал благожелательно улыбаться. Мамелюк стоял навытяжку, сохраняя невозмутимость. Оба до странности походили на собственные карикатуры, словно, выполняя предписанные им обязанности, они сами над ними смеялись.

— Награда, которую обещал прево из Сен-Жан д’Акра за ваше пленение, довольно незначительна. Она едва покрывает судебные издержки и ваше содержание под стражей в халифате. Здоровяк мог бы стать гребцом на галерах. А ты? Уведите их.

Когда заключенные вышли, кади обернулся к воину.

— Сегодня утром Гамлиэль из Цфата заплатил выкуп. С какой стати этот раввин решил расстаться со своими деньгами?

— Иудеи, христиане, какая разница? Все они нечестивцы, высокочтимый кади. Вот что их объединяет.

— Прошу тебя, Сулейман, избавь нас от ханжества.

Воин выпрямился, нависая над судьей угрожающей тенью. Тот сохранил спокойствие. Взаимные ненависть и презрение египетских чиновников высшего ранга и мамелюков — вот на чем держался халифат. Связь куда более прочная, чем если бы она была основана на добрых чувствах.

— Этих людей объединяет любовь к книгам, высокочтимый кади.

— Что не предосудительно, если не наносит ущерб изучению Святого Корана.

Судья с задумчивым видом пригладил бороду. Большинство почтовых голубей, направленных в Иерусалим и из Иерусалима, перехвачено. Цфат и Тверия отправляют послания о покупке и продаже книг. Эта контрабандная деятельность нисколько не беспокоит охрану, которая привыкла получать свою долю. А вот неожиданный приезд французов требует особой бдительности. Если верить прево из Акко, это знаменитые разбойники. Но при задержании чужестранцы вели себя не так, как обычные бандиты, схваченные на месте преступления. Они явно были изумлены арестом и возмущенно сетовали на свою участь. Ну и конечно, то, что раввин из Цфата так быстро заплатил за них залог, тоже весьма странно. Во всяком случае, кади из Назарета был убежден, что дело не в краже. Пытать этих французов не имеет никакого смысла, правильнее отпустить их и проследить, куда они отправятся. До сих пор пленники шли не по тем дорогам, по каким обычно следуют паломники. Они избрали путь, который мог указать лишь тот, кто знает в этих краях все тропинки. Выходит, это отнюдь не безобидное паломничество на Святую землю. Кади задумался на мгновение, затем, даже не удостоив Сулеймана взглядом, приказал ему выпустить подозреваемых и идти по их следу.

Франсуа и Колена проводили к воротам крепости и выставили без особых церемоний. У крепостной стены в тени раскидистой оливы их поджидал секретарь Гамлиэля. Встав, он поприветствовал их, затем сдернул салфетку с подноса с разнообразными яствами.

— Шалом! Мир вам, господа!

Колен и Вийон жадно набросились на копченую птицу, лепешки и засахаренные фрукты, а еврей тем временем ловко, как настоящий виночерпий, откупорил литровую бутылку вина.

— У моего хозяина прекрасные новости из Иерусалима.

— Мы и так уже натерпелись от твоего хозяина, — прорычал Колен.

Вийон принялся объяснять причину столь сильного гнева, но секретарь раввина слушал довольно рассеянно, злоключения французов даже забавляли его, а к приступу ярости, который и не думал сдерживать Колен, он отнесся равнодушно. Предательство флорентинца, похоже, тоже не слишком его удивило.

— Ваша смелость достойна похвалы. То, как вы перенесли ниспосланное вам испытание, делает вам честь.

Эти слова поразили Франсуа и Колена, ведь «испытание» могло стоить им жизни. Что за извращенное удовольствие получали эти люди, подвергая смертельной опасности посланцев короля? Франсуа интересовало, не был ли кади из Назарета, милосердие которого он не мог себе объяснить, тоже участником этой хитроумной игры. А секретарь продолжал равнодушным и каким-то разочарованным тоном, словно оскорбленный неблагодарной миссией, доверенной ему хозяином:

— Мы должны были убедиться в вашей верности.

— Но у нас нет никакой гарантии вашей!

Французы были не в том положении, чтобы на чем-то настаивать. Они не могли вернуться на родину с пустыми руками, не рискуя попасть на виселицу. А коль скоро они оставались здесь, в чужой стране, лишенные денег и документов, их судьба находилась в руках Гамлиэля. Секретарь не удостоил их ответом. Он щелкнул пальцами — и появились два монгола, которые вели — почти несли — Айшу. В ее растерянном взгляде, направленном на Вийона и Колена, читался упрек. На теле виднелись следы побоев.

— С бедняжкой обошлись весьма сурово. Лучше ей не возвращаться в деревню, там ее ждут другие испытания. Подверглась ли она насилию со стороны мамелюков или нет, все равно она будет «грязной».

Вийон стиснул в неуклюжих руках мятую шляпу. Он наклонился к Айше и поцеловал ее пальцы. Она испуганно отпрянула. Вийон повернулся к секретарю: «грязная» она или нет, он не бросит ее на произвол судьбы. Колен неодобрительно взглянул на друга: женщина будет только притягивать неприятности. Не слишком беспокоясь о судьбе рабыни, секретарь решил прекратить эти излияния чувств. Нужно было как можно скорее покончить с делами.

— Снимайте эти лохмотья. Двое монголов напялят ваши тюремные тряпки, чтобы сбить с толку преследователей. Этим вечером они отправятся в Цфат. Вот ваша новая одежда и обувь.

— Я сыт по горло вашими мерами предосторожности! — прорычал Колен.

Секретарь сохранял спокойствие.

— И все-таки нужно быть осмотрительнее. И не из-за мамелюков, а из-за шпиков Ватикана, которые шныряют здесь, в Назарете. Они наверняка пронюхали о вашем приезде на Святую землю.

— Не забывай, что меня послал епископ Парижский!

— Которому, разумеется, не доверяет ни один раввин.

Франсуа перехватил руку Колена, иначе тот придушил бы несчастного. Отступив на несколько шагов, секретарь указал пальцем на высокого худого парня в красном шарфе, завязанном узлом вокруг головы. Его длинные ноги были обтянуты рваными, обтрепанными по краям пиратскими штанами. Два больших пальца с черными ногтями выглядывали из дырявых сапог, которые явно знавали лучшие дни и другого владельца. Он стоял, прислонившись к дереву, покусывая гнилыми зубами соломинку.

— Джануш будет вашим проводником. Кочевник на дорогах привлекает меньше внимания. Он должен будет отвезти вас к Гробу Господню. Потом мы пришлем других провожатых.

По знаку секретаря Джануш приблизился, к его лошади были привязаны два ослика. Колен отказался брать поводья, которые протянул ему цыган. Джануш настаивал. Колен ругался, Джануш сердился, и это продолжалось довольно долго.

— Надо принять с благодарностью, — сказал Франсуа.