Рафаэль Жерусальми - Братство охотников за книгами

На пересечении улиц один из двух незнакомцев повернул направо, велев Джанушу и Айше следовать за ним. Вийон возмутился. Не зная, на каком языке следует говорить, чтобы его поняли, он жестикулировал и гримасничал, удерживая Айшу за рукав. Колен, решив, что следует прийти ему на помощь, угрожающе сжал кулаки. Джануш, размахивая ножом, встал сзади. Незнакомец откинул капюшон, обнажив бритую голову монгола. Он стоял в странной позе: колени слегка согнуты, руки на уровне груди, ладонями вверх, пальцы, удлиненные и острые, словно лезвия, крепко сжаты. Внезапно он повернулся на одной ноге, а другой, не оборачиваясь, ударил Джануша по руке. Нож отлетел далеко в сторону, а цыган взвыл от боли. Маленький воин вновь вернулся в боевую стойку, готовый напасть на Колена, но тут вмешался его спутник, он тоже откинул капюшон:

— Будьте благоразумны, мэтр Вийон, прошу вас.

Франсуа, ошеломленный, застыл на месте, увидев учтивую улыбку отца Поля. Он прижал к себе Айшу.

— Эта женщина достаточно страдала!

— И ты думаешь, что сможешь ее защитить?

На сарказм настоятеля ответил Колен:

— Почему ты боишься этой рабыни? Думаешь, что она вскружит ему голову? Уже!

Монах внимательно посмотрел на Айшу, затем на Вийона. Упрямый вид Франсуа говорил о решимости, которая пришлась настоятелю по душе. Что ж, если возникнут неприятности, присутствие молодой женщины окажется полезным, она может стать ловушкой, приманкой или просто-напросто разменной монетой. Но главное, эта девица будет прекрасным способом давления на Франсуа.

— Она подождет тебя снаружи, в надежном месте.

Отец Поль отпустил цыгана, сунув ему в ладонь несколько монет. Джануш кивком головы распрощался со своими товарищами. Монгол вернул ему нож и, слегка подтолкнув вперед, указал дорогу. Настоятель зашагал в противоположную сторону. Франсуа последовал за ним, Колен, немного поколебавшись, тоже. Айша засеменила рядом.

Посреди вымощенной гранитными плитами площади на каменном выступе сидел молодой человек. Величественные кроны двух оливковых деревьев защищали его от солнца. Их гигантские стволы и коричневые корни обвивал дикий плющ. Строения на площади едва доходили до верха крепостной стены. Спускающиеся террасами крыши нависали над нижней частью города. Кое-где виднелись забранные решетками окошки, которые ловили свет, а затем испускали его лучи, освещая подземный мир лавочников и ремесленников, притаившихся в жалких мастерских крытого рынка, согнувшихся над верстаками и лотками, навсегда рассорившихся с небом.

Вийон предпочел побыстрее забыть мрачные галереи проклятого города с его беспорядочными нагромождениями людей и богов, священников и рабов, облезлых псов и пророков. Он пил сладкий прозрачный воздух, омывающий площадь. Ласточки низко летали над еще раскаленной землей. Молодой человек забавлялся, бросая им кусочки лепешки. Далеко позади в лучах заходящего солнца яркими цветами играли Гефсиманские сады. Спускаясь по солнечному склону, до самой Кедронской долины простиралась чахлая растительность. Вечер приносил соленые порывы ветра с ароматом Мертвого моря. Именно здесь мог бы наконец появиться апостол, опираясь на свой посох, и осторожно потянуть вас за руку, уводя к звездам.

Франсуа почти ощущал его присутствие, эту невидимую руку, которая тянула за собой и привела его в самое сердце Иудеи. Он не сомневался: причина его появления здесь отнюдь не торговля книгами. С контрабандой прекрасно справился бы и Колен. Отец Поль прервал мечтания Франсуа, схватив его за рукав. Идем! Вийон пошел за ним, внимательно всматриваясь в небо в поисках какого-нибудь знака.

Заметив приближавшихся людей, молодой человек вскочил с места. Подойдя к ним, он протянул отцу Полю ключ, затем молча вернулся обратно. Монах вытащил из кармана лоскутки ткани и завязал гостям глаза. Держась за руки, как дети, они пошли вслед за ним по невидимому лабиринту. У Колена было четкое ощущение, что настоятель водит их по кругу. Писк ласточек несколько раз то удалялся, то становился громче, последние лучи солнца согревали то правую, то левую щеку. А под ногами по-прежнему были твердые, ровные гранитные плиты.

Скрипнула дверь. Уличная жара уступила место приятной прохладе. Еще несколько шагов — и отец Поль снял повязки, все пошли дальше. Узкий коридор вывел их в просторное помещение. С потолка свисали масляные лампы на медных цепях. На полках, инкрустированных костью и перламутром, вперемешку валялись странные предметы: индийские куколки из папье-маше, счеты с костяшками из слоновой кости, венецианские маски, негритянские дротики, этрусские вазы, пряжки, курильницы для благовоний, нефритовые статуэтки, а рядом — полотнища дамасского шелка, самаркандские ковры, кружевные скатерти из Фландрии. За прилавком, украшенным резными фигурками чертят и единорогов, сидел почтенный седобородый старец и тряпочкой натирал книжный переплет воском. Выпуская облачко пара, которым он увлажнял бесценный переплет, старик проворно шевелил губами, проговаривая слова псалмов. Глаза, обесцвеченные катарактой, перекатывались под веками, как два мраморных шарика.

— Добрый вечер, отец Поль, я готовлю заказ для мессира Федерико.

Услышав имя флорентинца, Колен вздрогнул. Франсуа встревоженно взглянул на брата Поля, который, приложив к губам палец, дал понять, что сейчас не самый подходящий момент что-то выяснять.

Старик узловатыми пальцами ласкал дубленую поверхность переплета. Он с наслаждением вдохнул запах кожи, открыл книгу, ноздри вобрали аромат чернил, потерлись о пергамент, затрепетали над раскрашенной миниатюрой. Смочив слюной палец, он провел им по иллюстрации и с наслаждением слизал след гуаши.

— Красивое византийское издание. Хотя выполнено не очень хорошо. Вряд ли эти тусклые, поблекшие цвета понравятся итальянцу. Они скорее подошли бы более строгому вкусу какого-нибудь прелата из Кельна или горожанина из Гента. Но нанесены они свободной уверенной кистью мастера, уж поверьте слепцу.

Отец Поль нетерпеливо подтолкнул Айшу к старому антиквару, уверив Франсуа, что ему можно довериться. Женщина крепко сжала руку Вийона и не хотела отпускать. Он украдкой поцеловал ее. Настоятель обошел прилавок. На шпалере, закрывавшей стену, был изображен персидский сюжет: пир в парке у фонтана. Слегка смяв плотную ткань, отец Поль сунул ключ в пасть льва, из которой струилась вода. Поворот ключа — и в открывшемся проеме Вийон увидел факел. Его сразу же схватил отец Поль, осветив ступени широкой каменной лестницы.

Снаружи, на площади, молодой человек доел лепешку. Ласточки уже улетели. На верхушки оливковых деревьев опустилась луна. Убежала кошка, испуганная крадущейся вдоль стены тенью, сухопарой, проворной, с головой, закрытой шлемом.