Александр Усовский - Дойти до перевала

Тут Савушкин оторвался от бумаг. Стоп! Что-то нестерпимо знакомое мелькнуло только что перед ним. Что-то такое, что нельзя пропустить… Так, погоди. Как тот майор говорил? Боевая группа фон Олена. Фон Олен?

Савушкин на мгновение застыл, по затылку и спине пробежал холодок. Не может быть! Чёрт! А ведь он, Савушкин, этого фон Олена знает! Как жаль, что покойный майор Штром так не вовремя поторопился показать свои филологические способности — с ним стоило бы поговорить о его командире…. Вряд ли в панцерваффе вермахта много старших офицеров по фамилии фон Олен — и сто марок против словацкой кроны, этот оберст фон Олен — в марте сорок третьего был квартирмейстером сорок восьмого танкового корпуса. В те мартовские дни он был майором генерального штаба, и звали его Конрад фон Олен. И есть у капитана Савушкина к означенному Конраду фон Олену пара-тройка вопросов, на которые очень бы хотелось получить ответы… Жаль, вряд ли получится их задать. А не мешало бы… Ох, как не мешало!

Савушкин, повернувшись к старшине, напряжённо всматривающемуся в спускающиеся вниз полукружья серпантина раздолбанной в лоскуты дороги — спросил его вполголоса:

— Костенко, Харьков помнишь? Март сорок третьего?

Старшина, ни на секунду не отрываясь от руля — бросил:

— А як же ж!

— Того майора, которого мы подстрелили у Сабуровской дачи, помнишь? Ты его ещё потом перевязывал?

— Танкиста? Шо из «ганомага» выскочив, як скаженны, и якого Василь Деркач приземлив? Помню, конечно! Вы его тогда приказали отправить с нашими ранеными в госпиталь. Помню, помню!

— А дальше историю ты знаешь?

— Ни, звидкиля? Мы через неделю еле-еле с того Харькова дёру дали, да ще так погано… Тьфу! — И старшина плюнул за борт.

— А я тебе расскажу. Машину с нашими ранеными немцы перехватили в посёлке Шевченки — и этот майор приказал своим всех раненых наших расстрелять. Да всех не получилось, один, сержант из конного корпуса, выжил. Немец, что в него стрелял, в последний момент отвел винтовку… кавалерист этот всё и рассказал нашему особисту. Когда меня в апреле месяце таскали в особый отдел, за утерянные немецкие документы. Которые мы при отходе сожгли. Чуть в штрафбат тогда не отправили…

— Дывысь, яка гнида…. Одно слово — фашист. А чего вы его вспомнили, товарищ капитан? — полюбопытствовал Костенко.

— А того, Олег, что теперь этот майор, какому мы жизнь спасли — командует той боевой группой, что давеча мимо нас на север проследовала. И чует моё сердце — ничего хорошего словакам от этой гниды ждать не приходится…

О том, что в горах случаются удивительные встречи — особенно во время войны…

— Герр гауптман, какое-то село внизу, — не отрываясь от руля, доложил старшина.

— Володя, глянь по карте, что это за деревня впереди? — обернувшись вполоборота, скомандовал Савушкин. Лейтенант, достав из полевой сумки карту, доложил:

— Бабише. Судя по карте — небольшое сельцо, на десяток хатынок, как говорит Костенко, не больше…

Капитан кивнул.

— Хорошо. В деревне останавливаться не будем, воды у нас полно, продуктов тоже хватает. — И обращаясь к радисту: — Женя, сколько у нас осталось времени до сеанса связи?

Строганов, глянув на свои часы — бросил:

— Сорок минут.

— Тогда, Олег, сразу за этим селом, как только будет съезд куда-нибудь в лес — сворачивай сразу, без приказа. Времени у нас не густо, информации для Центра куча, надо всё сформулировать, зашифровать — еле-еле уложимся…. — После этих слов Савушкин, достав блокнот, принялся, сверяясь с балансом, составленным Котёночкиным, прямо на ходу составлять донесение, благо, как он и сказал старшине, докладывать сегодня было что…

Сразу за деревенькой начался густой орешник — куда Костенко, высмотрев уходящую в глубину зарослей вырубку, и направил «хорьх». Вырубка была явно свежей — Савушкин для себя отметил, что словаки весьма деятельно и аккуратно следят за своими лесами — но для автомобильного движения крайне неподходящей. Корни лещины делали из просеки такую «стиральную доску», которой любые автополигоны позавидовали — посему, как только вырубка сделала поворот и «хорьх» уже нельзя было углядеть с дороги на Битчу — капитан приказал остановится.

— Так, Женя, держи, шифруй. — капитан протянул радисту листок из своего блокнота. Тот взял его, глянул на плотно исписанный клочок бумаги и лишь присвистнул. Савушкин развёл руками: — А что делать? Иначе никак….

— Минут шесть-семь придется передавать, самое малое. А здесь не Белоруссия….

Савушкин нахмурился.

— Имеешь в виду радиопеленгаторы?

— Их. Тут кругом заваруха, немцы наверняка ищут рации повстанцев. Могут и нас под эту музыку запеленговать. Чего не хотелось бы….

— Могут. — Согласился капитан. И добавил: — Но мы постараемся свинтить подальше сразу после сеанса, даже чаю не выпьем. — После этих слов он едва заметно улыбнулся, давая понять, что про чай — шутка. Затем продолжил: — Пока они нас запеленгуют, пока пришлют облаву — нас уже нет, ищи ветра в поле… — И, обращаясь к Некрасову с Костенко, приказал: — Хлопцы, разворачивайте рацию, антенну метра на три закиньте. Мы с восточной стороны горы, но их тут сильно много, сигналу надо помочь дойти до Центра…. Володя, — обратился Савушкин к своему заместителю, — ты на стрёме, следи за дорогой.

Пока все готовились к сеансу — Костенко забрасывал антенну, Некрасов подключал рацию, радист шифровал, а лейтенант бдил у поворота на дорогу — капитан, расстелив на капоте карту, задумался о дальнейшем пути.

Идти на юг. Это правильно с точки зрения выполнения задания, так мы в подробностях узнаем о дислокации тех немецких частей, что дислоцируются по эту сторону Белых Карпат. Ежели дойти до Дуная — то вся немецкая группировка будет у нас на карандаше. Это хорошо. Плохо то, что с каждым километром на юг уменьшаются шансы на переход на территорию, которую контролируют повстанцы. Отсюда до восставших районов — до той же Раецкой долины, до Мартина и Жилины — рукой подать, часа два ходу на их «хорьхе». Но уже от Тренчина до повстанческих территорий будет добраться дюже мудрено, а от Братиславы — вообще невозможно. Придется и впрямь тащится в Мишкольц — чего априори не хотелось бы…. Да, дилемма….

— Товарищ капитан, готово! — Радист протянул Савушкину листок с зашифрованной радиограммой. Капитан глянул текст — и покачал головой.

— Групп триста?

Радист тяжело вздохнул.

— Двести восемьдесят семь. Это минут десять, если с квитанцией. Засекут…

Савушкин кивнул.

— Засекут. Конечно, при условии, что у них тут есть пеленгаторы. И что? Мы на машине, юркнем вниз — и поминай, как звали.