Александр Усовский - Дойти до перевала

— Но… Она ведь была в вас влюблена?

Савушкин помолчал, а затем ответил вполголоса:

— Володя, ты ещё молодой, много в этой жизни не понимаешь…. Если честно — то мне тогда, на берегу Вислы, единственно, что хотелось — это запрыгнуть на борт той амфибии… И не отпускать девочку эту больше никогда! — Савушкин вздохнул. — Но мы на войне. И есть вещи поважнее любви…

Котёночкин вспыхнул.

— Не соглашусь, товарищ капитан! Нет ничего важнее любви! Мы ведь и сражаемся и умереть готовы — из любви! К Родине, к нашим близким, к нашему народу, к нашей стране, товарищам по оружию… Любовь нас ведет в бой!

Савушкин покачал головой.

— Может, и так…. Вернее, конечно, так, ты прав. Прав. Но в данном конкретном случае — Данусю эту надо было отправить на нашу сторону Вислы. Саня Галимзянов и его радист сгинули там, да и нам чудом удалось выскользнуть, спасибо Костенко… Если бы девочку эту зацепило — я бы себе этого не простил… А так… Добрались благополучно, её отправили на курсы медперсонала, глядишь — выживет… И в Варшаву свою вернется. Живой!

— А вы, товарищ капитан?

Савушкин тяжело вздохнул.

— А я с вами, оглоедами — и в горе, и в радости, пока смерть не разлучит нас…. — Помолчав, продолжил: — Что нам Баранов велел вчера по радио? До Словакии добраться. А зачем — не сообщил. Может, сегодня хоть что-то разъясниться…

Но Котёночкин, продолжая гнуть свою линию — что ж, дело молодое, про себя отметил Савушкин — произнёс:

— Товарищ капитан, а до войны…. До войны у вас была девушка? Простите, что такой вопрос задаю, про родителей ваших и сестру я в курсе, Костенко рассказал, и про брата вашего, что ветеринаром в пехоте воюет, вы сами рассказывали… Но девушка ведь у вас была?

Савушкин помолчал, затем, тяжело вздохнув, ответил:

— Не просто девушка. Невеста. Катя Воротникова, с Пречистенки. Училась на три курса младше. Во время того налёта, когда моих убило — она дежурила в местной противовоздушной, зажигалки с крыш скидывали… Она мне и написала — про отца с матерью… Ещё до похоронки. Нелепая судьба — сыновьям в действующую приходит извещение о смерти родителей в тылу…

— А… Катя?

Савушкин сурово глянул на Котёночкина.

— А Катя, лейтенант, в январе сорок второго пропала без вести на льду Ладожского озера. Их там сто пятьдесят было, регулировщиц, московских комсомолок. Все добровольцы. Мне её подруга, Вера Сотникова, потом написала — пришла смена, а на месте их регулировочного поста — полынья… Три девочки, всем не было и двадцати, и сержант, старик из Кобоны… Ушли под лёд. И никого не спросить…

— Простите, товарищ капитан…

— Пустое, Володя. Я потому и рад был, что Данусю эту наш барон в машину посадил — потому что в глубине души очень боялся за неё…. Девочка, ей с подружками по городу гулять, мальчишкам глазки строить, учебники таскать по урокам — а она вон где оказалась… Не место женщине на войне, лейтенант! Противоестественно это! Если уж случилась эта беда, война — то заниматься ею должны мужчины. Это мужское дело…. — Затем, глянув на часы, спохватился: — Давай, Женю буди, я пока текст радиограммы набросаю. Двадцать минут до сеанса…

«Находимся предположительно в Силезских Бескидах. Уточните задачу. Штефан». Этот позывной, «Штефан», их группе присвоили вчера, зачем — непонятно, но звучало красиво. Савушкин протянул текст радисту.

— Шифруй.

Строганов пробежал короткий текст глазами, кивнул, достал шифроблокнот — и в две минуты составил радиограмму. После чего на пару с лейтенантом они поднялись метров на двадцать выше по склону, Котёночкин забросил антенну, Строганов отстучал своё ключом — после чего долго, минут семь, что-то торопливо писал в свой блокнот. Савушкин, наблюдавший за обстановкой вокруг их стоянки, немало изумился столь долгому приёму — но когда радист вернулся и расшифровал текст радиограммы, стало понятно, отчего Центр столь долго грузил эфир группами цифр для «Штефана».

«В Словакии партизанское антифашистское восстание при поддержке армии. С получением сего приказываю: перейти в Словакию, контролируемую немцами, определить силы и средства, направляемые немцами на подавление восстания, предполагаемые направления ударов, общую конфигурацию фронта. Также определить степень поддержки восстания населением Словакии, настроения среди словаков на территориях, подконтрольных немцам. Определить пути снабжения немецкой группировки. По возможности — провести подрывы железнодорожных и автомобильных мостов с целью затруднения действий немцев в Словакии. При невозможности продолжения работы и прямой угрозе провала — выходить на Нитранское Правно. Связь — Йожеф Пастуха, владелец мельницы на Млынской. Пароль «Мы ищем дорогу на Мартин», отзыв «Такой дороги здесь нет, есть на Братиславу». Пастуха знает русский язык. При попадании на территорию восстания — затребовать связь с Величко, Егоровым, Волянским. Баранов»

О как…. Что-то такое он подсознательно и ждал — ну не могут их группу отправить в горный санаторий в разгар войны… Что ж, теперь всё прояснилось — начинаем работать. Но для начала — хорошо бы определится, где же мы, чёрт возьми, всё-таки находимся…

Полярная не подвела. Она вообще никогда не подводила странников — по морям ли, по горам ли, по лесам, и сегодня, и тысячу лет назад… Трижды просёлочная дорога раздваивалась и пыталась увести бурчащий на последних литрах бензина «хорьх» в непроезжие дебри — и трижды Котёночкин твердой рукой указывал правильный путь, всматриваясь в звёздное небо над головой; наконец, к трем часам ночи разведчики выбрались на шоссе — которое через пару километров вывело их к какому-то селению, на окраине которого их машину остановил немецкий патруль. Никогда ещё Савушкин так не радовался появлению фельджандармерии, как в этот раз!

Патрульных было трое, при весьма ветхой «шкоде рапид» — вместо штатного кюбельвагена.

Двое ефрейторов, довольно пожилых дядек — что для этой братии доселе было несвойственно — и молодой и, как видно, ражий и охочий до службы унтер-офицер. Который, узрев, что в шикарном «хорьхе» едут какие-то полу-штатские шпаки — тут же сделал стойку. Савушкин на это лишь усмехнулся про себя.

— Ihre papiere, dokumente, wehrpaß, soldbuch, bitte! — Выдал заученную фразу унтер и протянул руку Савушкину.

Капитан молча кивнул, достал из планшета все документы, включая командировочное предписание — и протянул жандарму, сухо бросив:

— Bitte. — Документы подлинные, всё в ажуре, пущай хоть под лупой их рассматривает, служака… Но вспомнив, что в баке у «хорьха» бултыхались последние пару литров бензина — Савушкин тут же решил прибавить доброжелательности и добавил, устало улыбнувшись: — Wir fahren nach Ungarn, nach Miskolc. Ich hoffe, diese Straße ist richtig? Wir haben ein bisschen in den Bergen verloren… [1] Мы направляемся в Венгрию, в Мишкольц. Надеюсь, это дорога правильная? мы немного заплутали в горах…