Александр Усовский - Кровавый Дунай

— Дома? — Изумился Савушкин.

Инженер кивнул.

— Дома. А почему бы и нет? Воюют днём… Но он приезжает очень поздно, и уезжает до рассвета, так что вы его даже не увидите.

Капитан хмыкнул.

— Хорошенькое дело… А на позиции солдаты на трамваях ездят, небось?

— А что здесь такого? — Удивился Гёза.

Савушкин не нашел, что ответить. Инженер продолжил:

— Полиции можете не опасаться. Шандор оплатил им на три месяца вперёд полное отсутствие любопытства к этому дому. — Подумав, добавил: — Можете не опасаться и налётов нилашистов. В Белвароше Пешта, Йожефвароше или по Ракоци ут они свирепствуют, но у нас здесь их не любят. Нет, как вы говорите, классового фундамента… — И Гёза едва заметно улыбнулся. А затем продолжил: — У нас в Венгрии очень сложно с евреями. До войны почти вся промышленность, банки, биржевые конторы принадлежали евреям. И сейчас мерзавец Салаши [19] Szálasi Ferenc; род. 6 января 1897 года, Кашша, Королевство Венгрия — 12 марта 1946 года, Будапешт, Венгрия) — венгерский ультраправый политик, основатель и лидер фашистской партии Скрещённые стрелы. После организованного Третьим рейхом государственного переворота — глава марионеточного правительства Венгрии, «лидер нации» (венг. Nemzetvezető) (1944–1945), «последний союзник Гитлера». За своё недолгое существование режим Салаши принял активное участие в Холокосте и сопротивлении наступающей Красной Армии. После окончания войны осуждён венгерским судом и казнён за военные преступления. использует это, натравливая венгров на евреев… Очень сложно. — Повторил инженер.

Савушкин кивнул.

— Я понял. О политической ситуации в Венгрии можете мне что-нибудь рассказать?

Гёза развёл руками.

— Только в общих чертах. Две недели назад по радио объявили, что регент Хорти уполномочил Салаши взять бразды правления королевством в свои руки… Как говорят у нас на заводе, немцы арестовали младшего сына регента и вынудили адмирала подписать этот документ. Сейчас Хорти — «гость фюрера Третьего рейха»…

— То есть теперь регент — этот ваш Салаши?

Гёза брезгливо поморщился.

— Он не мой. И у немцев хватило ума не идти на этот шаг… Эта мразь просто объявлена была Nemzetvezető, «вождём нации». Сейчас члены его организации, «Скрещённых стрел», изображают из себя истинных патриотов Венгрии… Скоты.

— О военных силах будапештского гарнизона, как я понимаю, вы ничего мне не скажете…

Венгр кивнул.

— Не скажу. И не хочу, и не знаю фактически ничего. Какие-то войска в городе есть, в основном венгерские, но есть и немцы — но какие именно, я понятия не имею… Здесь я вам не помощник. Да, рабочие с нашего завода в октябре ездили на строительство укреплений позиции «Аттила» — но я даже не представляю, где и каких… Увы.

Савушкин пожал плечами.

— Вы и так сделали для нас больше, чем было возможно. Дальше мы сами… — Что-то вспомнив, капитан достал из своего планшета потрёпанный бумажник, вынул из него какой-то листок, и, прочитав его — спросил: — Улица Тигрис не подскажете, где находится?

— Тигриш. Да, подскажу. Это в Буде, Кристинаварош. Очень хороший, аристократический район.

— Доехать до неё можно?

Инженер пожал плечами.

— Почему нет? По набережной на север. Потом через Ланцхид в тоннель — и вы в Кристинавароше, там найдёте…

Савушкин почесал затылок.

— То есть и мосты, и тоннели, и улицы в Будапеште в полном порядке?

Гёза непонимающе посмотрел на своего визави.

— Ну да, разумеется…

— То есть бомбардировок города не было?

Инженер пожал плечами.

— В сентябре сорок второго бомбили русские. Весной и летом несколько раз американцы, но в основном заводы «Ганц-Моваг» и «Манфред Вайс», город не пострадал.

Тут в двери гостиной постучали. Савушкин, вопросительно глянув на венгра и получив одобрительный молчаливый кивок — крикнул:

— Входи!

На пороге показался сержант Чепрага, державший в руках листок с расшифровкой сообщения Центра.

— Товарищ капитан, тут… В общем, вам надо срочно прочесть.

Савушкин встал, и, обращаясь к своему собеседнику, произнёс:

— Прошу простить. Неотложные дела.

Венгр кивнул.

— Мне тоже пора. Если буду нужен — живу в двух квартах отсюда, на Хатар утца, девятнадцать. — Гёза протянул Савушкину листок бумаги: — Вот здесь я записал номера телефонов — мой и этого дома… — И с этими словами инженер откланялся. Как только за ним закрылась дверь — Савушкин протянул руку радисту.

— Давай! И что сводка?

Чепрага протянул командиру шифровку и доложил:

— Заняли Сольнок и Цеглед, лейтенант послушал немцев и мадьяр и просил передать, что наши вчера дошли почти до южных окраин Шрокошара, но потом вынуждены были отойти. Сейчас бои идут километрах в тридцати от нас. Некрасов говорит, что на юге слышна канонада…

Савушкин молча кивнул и, сев на краешек кресла, прочёл шифровку. То, что он прочитал, повергло его в ступор. Чёрным по белому почерком радиста там было сказано:

ШТЕФАНУ. НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО, ДО ИСТЕЧЕНИЯ ДНЯ 6 НОЯБРЯ, ДОЛОЖИТЬ СИЛЫ НЕМЦЕВ И ВЕНГРОВ В БУДАПЕШТЕ. ТРЕГУБОВ.

— На поиск и захват «языка» у нас нет времени. Самое позднее к вечеру послезавтрашнего дня Центр должен получить исчерпывающую информацию.

Лейтенант Котёночкин с недоумением посмотрел на командира.

— Товарищ капитан, а как?

Савушкин вздохнул.

— Есть вариант. Вернее, мысли по этому поводу.

— Поделитесь?

— А куда деваться? — Вздохнул капитан и продолжил: — Вот смотри. У нас есть шикарный «паккард», и мы знаем, какие номера на нём нарисовать, чтобы на первом же КПП нас не остановили. Спасибо господину Вёрёшмарти.

— Так.

— В чемоданах тех мадьяров, которые улетели в Москву, Костенко обнаружил комплект парадной униформы — ну, ты видел, он доставал в Комароме голубую гусарскую куртку, расшитую золотом по воротнику и рукавам и с золотыми шнурами по груди, с генерал-лейтенантскими звёздочками на петлицах. Килограмма три весом, из которых, самое малое, кило золотых нитей… Плюс там была дурацкая фуражка, больше похожая на кастрюлю, парадная сабля в серебре, аксельбанты… Ну и до кучи — майорский полевой китель, рогатая пилотка и галифе с сапогами.

— Ну?

— Не нукай, не запряг. — Савушкин закурил, выпустил кольцо дыма под потолок и продолжил: — Я одеваю эту парадную куртку и становлюсь генерал-лейтенантом венгерском армии. Самым, похоже, молодым в мадьярском войске. Ты, соответственно — моим юным майором-порученцем.

— Лучше Иржи. У него венгерский почти идеальный.

— Хорошо, тогда ты будешь в роли штатского помощника. Я тут посмотрел в шкафу у покойного хозяина — он был с тобой схожей комплекции — там есть и костюмы, и сорочки, и галстуки. И даже шляпы нескольких фасонов. Оденем тебя, как денди. Костенко в венгерской унтер-офицерской форме будет за рулём. То, что у нас нет документов — компенсируется внешним видом. Вряд ли шикарный «паккард» с генералом на борту кто-то решится остановить.