Александр Усовский - Кровавый Дунай

Тоннель «паккард» пролетел в пять минут — и не выезде оказался в каком-то то ли парке, то ли саду — но точно не в городе. Костенко остановил машину, в изумлении оглянулся назад и спросил:

— Товарищ капитан, а мы где?

Савушкин пожал плечами.

— Это Буда, район Кристинаварош… Сейчас капитан Стоян с лейтенантом Котёночкиным поймают какого-нибудь аборигена и узнают, куда дальше ехать. Не суетись. Иржи, Володя — давайте наружу! — Приказал капитан своим офицерам. И добавил: — Нам нужна улица Тигриш, дом семнадцать.

Словак с лейтенантом покинули машину — Костенко же, обернувшись к Савушкину, спросил:

— Товарищ капитан, я не понимаю, чи воюют з нами мадьяры, чи вареники кушают?

— В смысле?

— Ехали по Будапешту. Гражданские легковики шныряют, народ куда-то торопится штатский, ларьки и магазины работают… Военные — и мадьярские, и немецкие — толпами ходят, без оружия, тилько патрули з винтовкамы… Зенитчики, шо под туннелем — пушки свои даже сетками не укрыли! Чи то война, чи то оперетта…

Савушкин вздохнул.

— До последнего времени Будапешт был глубоко тыловым городом. Сюда даже немцы из Рура сбегали от бомбёжек. Ну и с продуктами тут хорошо — сам бачив…

— Это да, — согласился Костенко.

— Серьезных налётов, так, чтобы полгорода в труху — не было, бомбили пару-тройку раз за всю войну, и то по окраинам… артиллерию только три дня назад услышали, и то где-то у чёрта на куличках… В общем, тут всё ещё мирная жизнь. Они ж не знают, что на штабных картах — что у нас, что у немцев — Будапешт уже обозначен полем боя…

Старшина вздохнул.

— Жаль… Дуже гарный город, прям як на картинке… Я в Москви не був ни разу, но думаю, шо тут не гирше…

В разговор вмешался Чепрага:

— Это ты в Ленинграде не был! Вот там красота, так красота!

Савушкин улыбнулся.

— А ты откуда знаешь? Ты ж вроде со Ставрополья?

— На курсах был перед войной. Электротехнических. Кстати, хозяин наш не врёт — он реально изобретатель, мы его выпрямитель изучали, так и назывался, «выпрямитель Вёрёшмарти».

— Тесен мир, — только и смог вымолвить Савушкин. Ну ты подумай, где венгерский инженер Гёза из Будапешта, а где техник Чепрага из Невинномыска — а поди ж ты…

Тут открылись двери и в «паккард» завалились Котёночкин со словаком. Иржи, весь сияя, доложил:

— Всё вызнали! Тераз просто, кончится парк, будет Кристина кёрут… Проспект Кристины… и за ней будет справа костёл… церков. Нам надо налево. Один квартал — и направо. И мы на Тигриш утца! Дом семнадцать — ето вилла один етаж з мансарда. Жолти.

Савушкин изумлённо покачал головой.

— Иржи, в тебе умер разведчик!

Словак улыбнулся.

— Ето просто старий бабушка з собаком. Ей скушно… Она хочет говорить. А собака не умеет… Ну и я военны. Военных бабушки очен любьят. Везде…

— Олег, понял, куда ехать? Трогай!

«Паккард» разведчиков, немного покружив по району, выехал на искомую улицу — где их ждал весьма неприятный сюрприз. Вдоль улицы, под густыми кронами акаций и лип, укрытые маскировочными сетями — стояли «королевские тигры», судя по всему, недавно перекрашенные в зелёно-жёлто-коричневый камуфляж. Костенко, первым обнаруживший бронированную колонну, успел лишь тревожно бросить «Танки!» — как из-за третьей машины на проезжую часть вышло несколько немецких солдат в уже знакомых разведчикам по Варшаве «пантерках». Твою ж мать! — Савушкин про себя выругался. И вот что делать, если они попробуют остановить «паккард»? Это немцы, им на расшитый золотом венгерский генеральский мундир — плюнуть и растереть…

— Олег, не останавливайся! Даже если будут грозить оружием!

— Есть! — И старшина прибавил газу.

Впрочем, немецкие панцергренадёры, едва успев отшатнутся от пронесшегося мимо них лимузина, каких-то явно агрессивных ответных действий, судя по всему, решили не предпринимать — лишь один из них покрутил пальцем у виска. У Савушкина отлегло от сердца — похоже, машины с венгерскими генералами здесь не редкость…

— Володя, что на танках было намалёвано?

Котёночкин, оторвавшись от наблюдения за немецкой колонной, ответил:

— Голова леопарда. Вроде…

Савушкин кивнул.

— Пятьсот третий батальон тяжелых танков. Сколько машин насчитал, лейтенант?

— Сорок два «королевских тигра» и три «четверки».

— Два полка, если на наш штат считать. Или танковый корпус после недельных боёв… — Савушкин покачал головой.

Тут в разговор вмешался Костенко.

— Товарищ капитан, семнадцатый дом…

— Тормози, приехали. Сейчас, — Савушкин глянул на часы, — восемь тридцать утра, время для визитов неурочное, ну да нам простительно, мы ведь в Пажеском корпусе не обучались… Володя, со мной, Иржи, остаёшься за командира! — И с этими словами капитан покинул остановившийся у кованных ворот особняка «паккард».

Однако, неплохо живёт генерал-лейтенант Ясберени, ничего не скажешь… Дом не сказать, чтобы шибко шикарный, в один этаж, правда, есть мансарда — но ограда кованая, на высоком каменном фундаменте, ставни на окнах аккуратные, прочные, фасад недавно выкрашен, черепичная крыша выстелена ровненько, как на чертеже, входные двери из тяжелого морёного дуба. Ухоженный сад, дорожки выложены жёлтым кирпичом… Вилла вполне себе генеральская…Что ж, пришла пора знакомится с её обитателями!

Савушкин одёрнул свою роскошную куртку, поправил фуражку, подтянул саблю — и решительно зашагал в сторону крыльца. Котёночкин, в роли штатского помощника, шёл на шаг позади.

Когда Савушкин с лейтенантом подошли к входной двери, и капитан уже протянул руку, чтобы нажать на укрытый в глубине кованной львиной морды дверной звонок — дверь распахнулась. На пороге стояла немолодая худощавая женщина со следами былой красоты — кивнувшая нежданным визитёрам так, словно знала их всю жизнь, и мягким глубоким контральто произнесшая по-русски:

— Доброе утро, господа. Что-то вы припозднились…

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день…

Савушкин, немалым усилием воли оправившись от изумления, откашлялся и ответил, немного волнуясь:

— Вера Антоновна, тут один человек просил вам передать записку, и на словах добавить, что он вас очень любит. — После чего, достав из кармана давешний листок из блокнота, передал его хозяйке дома.

Вера Антоновна, быстро пробежав глазами короткий текст, кивнула, и, указав рукой в глубину дома — произнесла:

— Что ж, милости прошу, господа…

Войдя в гостиную, Савушкин первым делом поинтересовался:

— Вера Антоновна, а почему вы заговорили с нами по-русски?

Хозяйка дома пожала плечами.

— Ничего экстраординарного. На вас — мундир моего мужа, я сама пришивала звёзды к его петлицам, свою-то руку всегда узнаешь… Ну а поскольку муж мой был отправлен регентом в Словакию, с тем, чтобы вылететь в Москву, две недели назад — то его мундир мог одеть только тот, кто его провожал в полёт, то есть кто-то из советских офицеров… И лица ваши… — Вера Антоновна едва заметно улыбнулась. — Понимаете, венгры — не славяне. Другой тип внешности. Я здесь, в Венгрии, живу уже двадцать четвертый год, повидала всяких мадьяр — и палоцев, и секеев, и куманов [20] Субэтносы венгерской нации. — все они черноглазые широкоскулые брюнеты; есть те, у кого славянские корни, но они тоже смуглые… А тут является пара русоволосых сероглазых русских ребят — как мне к ним обращаться? Йо реггель киванок, мои милые соотечественники?… Вы на венгров совершенно не похожи, мальчики. — Умолкнув, хозяйка дома обвела взглядом своих гостей и уже иным тоном продолжила: — Так чем я обязана вашему визиту? Вы ведь не для собственного удовольствия проделали этот трудный и опасный путь?