Лаура Спинни - Бледный всадник: как «испанка» изменила мир

Опасения относительно массового недовольства итальянцами оказались напрасными, никому и в голову не пришло винить в эпидемии гриппа ни их, ни какую-либо еще этническую группу [171] A. M. Kraut, ‘Immigration, ethnicity, and the pandemic’, Public Health Reports, 2010; 125(S3):123–33. . Высказывались предположения, что эпидемия пронеслась столь стремительно, что люди даже не успели начать тыкать друг на друга пальцами как на виновников, но была, вероятно, и другая причина у такой терпимости. Уязвимыми перед лицом гриппа оказались все национальности, но хуже всех от него пострадали тем не менее именно итальянцы, и это было официально зафиксировано и опубликовано. После объявления гриппа подотчетной болезнью Копленд незамедлительно отправил в жилые кварталы сборщиков данных о заболевших (в этой роли выступали не только медики, но и инспектора других ведомств, и добровольцы), но тем зачастую оставалось лишь пересчитать умерших и позаботиться об их погребении за казенный счет. Через две недели после призыва Копленд дал этим переписчикам дополнительное задание – описывать санитарное состояние жилищ больных и умерших. Это начинание добавило немало живых деталей к весьма смутному до той поры представлению властей о жизни иммигрантов, а перед более состоятельными ньюйоркцами открыло беспрецедентную возможность краешком глаза заглянуть в преисподнюю чахоточных трущоб.

Важную роль в привлечении общественного внимания к участи италоамериканцев сыграла Il Progresso . В конце октября газета поведала жалостливую историю Раффаэле Де Симоне, отчаявшегося найти гробовщика, который согласился бы за имеющиеся у него скуднейшие сбережения сколотить гроб для его годовалого сына. Трупик почти неделю пролежал непогребенным в его каморке, пока несчастный отец покойного и еще четверых детей не додумался воззвать о помощи через газету: если кто-нибудь пожертвует ему подходящий ящик для тельца младшенького, все остальное он сделает сам – и на кладбище его отнесет, и могилу выроет собственноручно (еще через несколько дней газета отчиталась, что Де Симоне на последние деньги купил несколько досок, собственноручно сколотил подобие гроба и захоронил-таки ребенка).

В пользу итальянцев работало, вероятно, и то, что грипп больнее всего ударил по армии (потери от гриппа в вооруженных силах США превысили боевые, хотя не в последнюю очередь, конечно, из-за ужасных условий на трансатлантических транспортных судах), и то, что среди павших воинов было множество иммигрантов. Часть италоамериканцев отправились воевать в Европу добровольцами еще до официального вступления США в войну, общая численность военнослужащих с итальянскими корнями в американской армии оценивалась в 300 000 человек.

Публичные похороны в Нью-Йорке на всем протяжении пандемии были запрещены, и к гробу с телом допускались только овдовевшие супруги покойных, однако городские власти, судя по всему, предпочли закрыть глаза на состоявшуюся 27 октября в церкви Девы Марии Розарии Помпейской в Гринвич-Виллидже церемонию прощания с капралом Сезаре Кареллой. Только что вернувшийся живым с войны капрал Карелла пал жертвой гриппа, и посмотреть на то, как гроб с его телом несут в церковь, собрались несметные толпы. Гроб был драпирован итальянским флагом, поверх которого были положены букет цветов и издали узнаваемая широкополая шляпа с черным плюмажем из перьев глухаря – форменный головной убор берсальера, т. е. бойца элитного стрелкового подразделения итальянской армии. Вдоль всего пути следования траурного кортежа из окон были вывешены американские и итальянские флаги, а священник, обратившийся с амвона к битком забитой прихожанами церкви, если верить Il Progresso , говорил так, «как способен говорить только истинный итальянский священник, в сердце которого живут вера и la patria [172] Отечество (итал.). ». Затем из Нижнего Манхэттена многолюдная процессия сопроводила гроб до самого кладбища Голгофа в Куинсе. Там, увы, вышла не просто заминка, а настоящий затор по причине массы скопившихся у ворот незахороненных гробов. Копленд через два дня насчитал их там около двух сотен. Лишь на следующий день после инспекции уполномоченного по здравоохранению и по его представлению мэр Нью-Йорка Джон Хилан отрядил на Голгофу 75 рабочих разгребать этот завал.

Все тот же Копленд (возможно, что и невольно) подвигнул итальянцев к важному шагу в направлении ассимиляции с англоязычным большинством ньюйоркцев. В сентябре – через пару дней после объявления гриппа болезнью, подлежащей обязательному учету, но еще до официального объявления об эпидемии – он распорядился принудительно госпитализировать всех пациентов с гриппом, живущих под одной крышей со здоровыми гражданами. Естественно, это требование распространялось и на жителей битком забитых итальянских трущоб. О реакции сильно недолюбливавших больницы итальянцев не сообщалось нигде, за исключением одной прелюбопытной заметки во все той же Il Progresso . Италоязычная общественность, говорилось в номере за 25 сентября, наконец-то пробудилась от «парализующей летаргии» и принялась с энтузиазмом жертвовать средства в благотворительный фонд содействия открытию новой, чисто итальянской больницы в Бруклине.

Что касается ксенофобских настроений, то фактически они если и имели место той осенью в Нью-Йорке, случались эти вспышки весьма спорадически и направлены были никак не против этнических итальянцев, а против выходцев из Германии. В целом же Il Progresso последовательно и исправно выкорчевывала из коллективного сознания своей италоязычной аудитории все безумные слухи вокруг гриппа, включая байки о предутренних расстрелах медсестер и врачей за злонамеренное распространение гриппа среди военнослужащих, но даже и «прогрессисты» не устояли перед соблазном растиражировать историю о злоумышленнике, якобы раздававшем детям возле школы на Лонг-Айленде странные книги, страницы которых нужно было как следует потереть, чтобы на них проступили портреты президента Вильсона и других знаменитостей. Заподозрив неладное, не на шутку встревоженный директор школы заполучил экземпляры тех книг, пролистал их, обнаружил в выходных данных слова «Отпечатано в Германии» и отправил книги на лабораторную экспертизу на предмет наличия в них «микробов гриппа» (о результатах экспертизы так ничего сообщено и не было).

Грипп также помог итальянцам обрести нового влиятельного заступника в лице Копленда, который стал всемерно поддерживать реформы, которые до этого годами безрезультатно предлагали провести Стелла и другие представители интересов иммигрантов с правом слова, и объявил настоящую войну домовладельцам трущоб, поведя кампанию за повышение качества предлагаемого в публичный найм жилья. Кроме того, он настаивал на медицинском освидетельствовании иммигрантов перед отъездом с родины во избежание отказа им в виде на жительство по прибытии и сокрушался по поводу вынужденного низведения хороших фермеров до статуса «городских нищебродов, перебивающихся случайными заработками» в Америке. На следующий после эпидемии год законодательное собрание штата Нью-Йорк выделило Копленду $50 000 (почти миллион долларов в современном эквиваленте) на серьезное исследование «подавления и постановки под контроль гриппа и других респираторных заболеваний», и он продолжил производить всеохватные изменения в городской системе общественного здравоохранения – вплоть до организации на заводах и фабриках санитарно-просветительных лекций на итальянском и идише [173] 20. R. J. Potter, ‘Royal Samuel Copeland, 1868–1938: a physician in politics’, PhD thesis (Western Reserve University, 1967). .