Лаура Спинни - Бледный всадник: как «испанка» изменила мир

Во многих странах в 1920-е годы были созданы министерства здравоохранения, а где они уже2 существовали, – значительно расширены их полномочия, функции и штаты. Это стало прямым результатом пандемии, во время которой высшее руководство органов, номинально отвечавших за состояние здоровья населения своих стран, либо вовсе не допускалось на заседания советов или кабинетов министров, либо вынуждено было довольствоваться ролью просителей, выклянчивающих субсидии или полномочия у других министерств и ведомств. Теперь же, получив министерские полномочия, лидеры здравоохранения заседали на высшем уровне как равные среди равных. Иными словами, было признано, что охрана здоровья населения – задача государственной важности. Одновременно с этим политики осознали, что популярные меры в этой сфере помогают заручиться массовой поддержкой населения. В результате здравоохранение стало политизироваться, и происходило это повсеместно, но явственнее всего эта тенденция прослеживалась в Германии.

Хотя предложение Эрнста Кюнца в 1920 году и было проигнорировано, центр тяжести в немецком здравоохранении в период Веймарской республики (1919–1933) неуклонно смещался от частных врачебных практик к общественным медучреждениям, и ко времени прихода к власти нацистов немецкие доктора вполне привыкли сотрудничать с государством по всем вопросам организации оказания медицинской помощи населению. Евгеника, конечно, повсеместно была тогда мощным течением, но в Германии 1930-х годов эта теория упала на благодатную почву, была возведена нацистами в ранг идеологии и сделалась главенствующей доктриной в медицинской практике.

Один из первых законов, принятых нацистскими властями в 1933 году, стал «Закон о предотвращении рождения потомства с наследственными заболеваниями» (он же «закон о принудительной стерилизации»), ставивший целью охрану «чистоты арийской расы» посредством лишения «ущербных» граждан возможности к воспроизводству себе подобных. В состав «судебных коллегий по наследственному здоровью» [412] нем . Erbgesundheitsgericht. входили юристы и врачи, причем последние там как раз и выступали в роли некоего подобия «государственных обвинителей», предъявляя судьям основания для принудительной стерилизации. Заседания этих коллегий проводились в закрытом для публики режиме и зачастую длились не более десяти минут. Впоследствии закон был дополнен, а полномочия судебных коллегий расширены, и они получили право предписывать также и принудительные аборты вплоть до шестого месяца беременности [413] M. Micozzi, ‘National Health Care: Medicine in Germany, 1918–1945’, 1993, https://fee.org/articles/national-health-care-medicine-in-germanY-1918–1945/. .

Состояние здоровья нации сделалось знаковым показателем ее благополучия, современности и цивилизованности. По мере совершенствования эпидемиологического надзора высветилась масса проблем со здоровьем местного населения африканских и азиатских колоний, ставших не сказать чтобы немым укором колонизаторам, поскольку как раз к этому времени то самое местное население стало повсеместно протестовать против невыносимых условий жизни и притеснений со стороны колониальных властей, включая нежелание или неспособность обеспечить их адекватной медицинской помощью. При этом все угнетенные народы дружно указывали на вожделенный пример Советской России, где создана единая государственная система здравоохранения, гарантирующая оказание бесплатной медицинской помощи всем, кто в ней нуждается. Капиталистический Запад вынужденно призадумался и выдал в ответ собственное решение, заключающееся в передаче функций организации обеспечения медицинской помощью нуждающихся частным благотворительным фондам (а именно Фонду Рокфеллера в подавляющем большинстве случаев), дабы избежать сползания к государственно-социалистической модели развития.

Фонд Рокфеллера был учрежден в штате Нью-Йорк в мае 1913 года в ходе дробления нефтяной монополии Standard Oil ее владельцем Джоном Д. Рокфеллером (старшим), его советником по благотворительности Фредериком Тейлором Гейтсом и сыном Джоном Д. Рокфеллером (младшим). Образованный шестью неделями позже в рамках фонда Отдел международного здравоохранения стал одним из главных организаторов борьбы с болезнями не только в колониях и недавно обретших независимость странах, но и в Западной Европе в период между двумя мировыми войнами [414] Отдел международного здравоохранения (1927–1951), первоначально именовавшийся Комиссией (1913–1916), а затем Советом (1916–1927) по международному здравоохранению, по окончании Второй мировой войны передал свои проекты в ведение недавно учрежденной Всемирной организации здравоохранения ООН и свернул свою деятельность. . В 1922 году, например, был заключен договор с правительством Испании, по которому Фонд помог заложить фундамент современной системы здравоохранения в этой стране. Также он оказал содействие и У Ляньдэ в его усилиях по реформе китайской системы медицинского образования, профинансировав, в частности, создание Пекинского объединенного медицинского колледжа.

Конечно же, не один Фонд Рокфеллера работал в этом направлении. Институт Пастера также вновь расправил крылья в период затишья между войнами и в 1922 году открыл представительство в Тегеране (договоренность об этом между Эмилем Ру и персидской делегацией была достигнута в ходе Парижской мирной конференции), что пришлось как нельзя кстати опустошенной испанским гриппом Персии. В первые послевоенные годы, когда Европу нещадно преследовали эпидемии (тифа и туберкулеза, как мы помним, помимо гриппа), доставкой гуманитарной помощи в пострадавшие местности занимались всевозможные религиозные благотворительные организации, а помощью истощенным в результате морской блокады на исходе войны и измученным болезнями детям Австрии и Германии – учрежденный в 1919 году Фонд спасения детей.

В контексте всех этих альтруистически-благонамеренных, но разрозненных усилий и была осознана необходимость создания международной организации здравоохранения нового типа. Международное бюро общественной гигиены со штаб-квартирой в Париже было учреждено с благословения двадцати трех европейских государств еще в 1907 году, но занималось оно главным образом сбором и распространением информации об инфекционных заболеваниях, а не реализацией программ общественного здравоохранения. Требовалось создать нечто более действенное и ориентированное на предупреждение болезней, и в 1919 году в Вене при Международном комитете Красного Креста было учреждено бюро по борьбе с эпидемиями.

И вот тут-то, едва выйдя на международный уровень, борьба с эпидемиями сразу же вылилась в схватку между двумя противоборствующими силами, пытавшимися навязать каждая свой подход к формированию облика общественного здравоохранения, – социализированный или политизированный. Не успело противоэпидемическое бюро открыться, как нации перегрызлись по поводу допуска к участию проигравших войну сторон, а затем антисемитские элементы принялись лоббировать решение о помещении еврейских беженцев, заполонивших страны Восточной Европы, под карантин в концентрационные лагеря [415] Отметим попутно, что термин «концентрационные лагеря» к тому времени уже не был новинкой, поскольку британцы за двадцать лет до этого дали это название лагерям, построенным ими для размещения бурских вдов и сирот, лишившихся кормильцев и крова в результате Второй англо-бурской войны; будучи задуманными как гуманитарные приюты, они быстро превратились в рассадник болезней. – Прим. авт. . Поднимались и вопросы о судьбе немецких военнопленных, до сих пор остававшихся в России: принимать ли их обратно, заведомо зная, что среди них непременно будет масса большевистских агитаторов?