Александр Усовский - Парашюты над Вислой

Доехав до Сулеювека и узнав, что вокруг городка лихорадочно роет окопы сводный полицейский полк из Познани — они повернули на Минск-Мазовецкий. Там, поискав свою дивизию — и, естественно, её там не найдя, зато душевно пообщавшись с комбатом наспех сформированного батальона отпускников, направляющегося в Брест — они узнали много чего интересного. Рыжий гауптман, признав в Вейдлинге берлинца, посетовал на злую шутку судьбы — вместо десятидневного отдыха в столице ему всучили четыре сотни самого разношерстного сброда и приказали сколотить из них полноценный батальон. Савушкин комбату посочувствовал, угостил шнапсом из фляжки — и мимоходом выяснил боевую задачу корпусной группы Е, наскоро свёрстанной из подобного рода частей для прикрытия участка от Бреста до Белостока. Про себя ещё раз изумившись упорству, с которым немцы сшивали расползшийся фронт с помощью всяких дивизионных боевых групп, сводных полков и батальонов, и всякого рода эрзац-частей — на прощанье он подарил рыжему гауптману бутылку шнапса и пожелал удачи. Про себя добавив «в плену»…

Из Минска-Мазовецкого после обеда они подались на Седльце — но уже через пару километров их остановил патруль полевой жандармерии, трое еле стоящих на ногах унтер-офицеров в серых от дорожной пыли кожаных плащах при видавшем виды «цундаппе» с коляской. Вусмерть уставший ефрейтор с красными слезящимися глазами минут пять всматривался в документы Савушкина, а затем, махнув рукой, охрипшим голосом промолвил:

— Herr Hauptmann, ich empfehle Ihnen nicht weiter zu gehen. Heute Morgen haben wir südlich von Kaluschin Patrouillen der russischen Kavallerie gesehen. [126] Герр Гауптман, я не рекомендую вам ехать дальше. Южнее Калушина сегодня утром мы видели патрули русской кавалерии.

Ого! Савушкин непритворно изумился. Южнее Калушина? Между Минском-Мазовецким и Седльце? Не может быть!

— Sind sie sicher? [127] Вы уверены?

Ефрейтор тяжко вздохнул.

— Sie haben auf uns geschossen, Obergefreiter Krause, — он кивнул на одного из своих спутников, — wurde in den Arm geschossen. Mit Mühe ist es uns gelungen, uns von ihnen zu lösen… [128] Нас обстреляли, обер-ефрейтора Краузе ранили в руку. С трудом нам удалось от них оторваться…

— Gut.Haben Sie auf Ihrem Weg Leute aus unserer divizion getroffen? [129] Хорошо. Вы на своём пути не встречали людей из нашей дивизии?

Ефрейтор отрицательно покачал головой.

— Weiter im Süden gibt es überhaupt keine Abteilungen… [130] Дальше на юг вообще нет никаких наших частей…

Вот это новости. А Люблин?

— Aber verteidigt Lublin jemanden? [131] Но Люблин кто-то обороняет?

Ефрейтор безнадежно махнул рукой.

— SS-Polizeiregiment, Sicherheitsbataillone und allerlei Hintermüll. Es würde mich nicht wundern, wenn Lublin schon bei den Russen ist… [132] Полицейский полк СС, охранные батальоны и всякая тыловая дрянь. Не удивлюсь, если Люблин уже у русских… — И добавил: — Rückkehr nach Warschau. — Помолчав секунду, вполголоса бросил: — Besser noch nach Berlin… [133] Возвращайтесь в Варшаву. А ещё лучше в Берлин…

Поблагодарив ефрейтора, Савушкин сел в свою машину, скомандовал Котёночкину «Zurück!» — и они запылили обратно в Минск-Мазовецкий. На окраине коего и держали военный совет.

— А зачем нам Гарволин? — Не унимался Котёночкин.

— А затем, Володя, что ближайший путь от Люблина до Варшавы — через Гарволин, и надо посмотреть, чем там немцы планируют встречать наших…У нас на руках подлинное предписание управления личного состава люфтваффе, со всеми подписями и печатями. Мы вольны искать свою дивизию хоть повседни напролёт, по всей Польше, до двадцать пятого июля. Грешно не воспользоваться такой возможностью…И вообще, не спорь со старшим по званию!

Котёночкин вздохнул и ответил:

— Есть не спорить с гауптманом… Поехали?

— Гони!

Действительно, странно, подумал Савушкин, отчего южнее брестского шоссе у немцев не наблюдается никаких войск? Вот они сейчас едут по дороге из Минска-Мазовецкого в Гарволин. Кругом — лес, польская чересполосица полей, межи, сады, домишки, народ в земле ковыряется… Как будто и нет никакой войны. Наши уже под Люблином, кавалерийские разъезды Первого Белорусского вон под Клушиным уже — а немцы даже не чешутся! Совсем, что ли, воевать разучились? Или… Чёрт! Да конечно!

Оперативный вакуум! Они создали южнее брестского шоссе и восточнее Вислы оперативную пустоту — намеренно не заняв её войсками! «Чудо на Висле»!

Всё правильно. Наши, заняв Люблин, пойдут на Варшаву — это диктуется логикой событий. Вот именно по этим лесам и полям. Бодро и энергично, каждый день наматывая на гусеницы по тридцать-сорок километров и почти не встречая сопротивления. И от этого вот Гарволина и Лукува повернут на северо-запад, к варшавскому предместью Прага. Подставив свой правый фланг… Так вот зачем немцы собирают бронетанковый кулак на правом берегу! И искать те пресловутые части СС, о которых говорила домработница дражайшего пана Хлебовского — надо НА СЕВЕРЕ! В районе Модлина!

Как же я сразу не догадался!

— Подъезжаем к Гарволину, товарищ капитан. Думаете там найти тех эсэсовцев, которые позавчера по мостам через Вислу пёрли?

Савушкин усмехнулся.

— В лучшем случае мы там найдём остатки — или, как немцы теперь это деликатно называют, «боевую группу» — какой-нибудь недобитой на Буге пехотной дивизии. Спорим?

Котёночкин пожал плечами.

— Что ставите?

— Свою финку.

— Тогда я — тот серебряный портсигар, что мне Некрасов подарил после Ореховки.

— Годиться! Тем более — ты не куришь, зачем он тебе…

— Ага. И вам финка без нужды, вы ведь командир, должны руководить, а не самолично немцев резать…

— Договорились!

Когда они въехали в Гарволин — выяснилось, что никто в этом споре не выиграл. Потому что в городке не было вообще никаких немецких частей…

Савушкин велел лейтенанту притормозить на площади у костёла, на которой сиротливо стоял грузовичок «адлер» с красными крестами на бортах — в здании на углу он заметил какое-то движение и решил выяснить, что тут вообще происходит. Его любопытство было вознаграждено — из подъезда прямо ему навстречу вышло трое немцев, из которых один был в обер-лейтенантском чине, правда, медицинской службы. Зер гут, подумал Савушкин, вот ты-то мне и нужен…

— Herr Oberleutnant, komm rauf. [134] Герр обер-лейтенант, подойдите сюда. — и на всякий случай представился: — Hauptmann Weidling, Panzerdivision "Hermann Göring". [135] Гауптман Видлинг, танковая дивизия "Герман Геринг".

Реакция уже довольно пожилого обер-лейтенанта на слова Савушкина не просто его изумила, но повергла в шок. Немец схватил капитана за руки, что-то прокричал, начал трясти кисти Савушкина, а затем, упав на колени, принялся их целовать, радостно повторяя во весь голос: «Panzer, endlich panzer! Panzersoldatn! Herr, wie lange haben wir auf dich gewartet!» [136] Танки, наконец-то танки! Танкисты! Господи, как же долго мы вас ждали!