Александр Усовский - Парашюты над Вислой

— Данусю, на тей строне знайдешь офицежа — поведзь му, же естес уходца з Варшавы! — и, повернувшись к экипажу амфибии, добавил: — Хлопцы, девчёнку доставьте в контрразведку!

— В СМЕРШ?

— В него. Там разберутся. Девчонка — из повстанцев, много нужного может рассказать!

— Доставим, не беспокойтесь, товарищ капитан! В лучшем виде!

Тут Дануся, придя в себя и видя, что Савушкин остаётся — крепко схватила его за руку и произнесла полушёпотом:

— Ukochany! Ukochany mój! — и нежно коснулась пальцами его лица. Савушкин провёл рукой по её голове — девочка прижалась щекой к его ладони, капитан почувствовал на своей коже тёлые капли… Дануся плакала. Савушкин тяжело вздохнул и, поцеловав её в лоб, произнёс:

— Прощай, Дануся! — И экипажу амфибии: — Хлопцы, газу! — Рука Дануси бессильно разжалась, амфибия взревела мотором, и, подняв волну — нырнула в Вислу.

Савушкин бросился к берегу. Сейчас будет залп!

Очередная серия мин разорвалась на косогоре, метрах в тридцати от позиции разведчиков. Немцы думают, что их тут — не меньше роты, подумал Савушкин. Что ж, это отлично! Это значит, что у них появился шанс… Он обратился к Галимзянову:

— Саня, бери Юрку — и к грузовику. Видишь грузовик? Вон, за ёлками спрятан?

— Вижу!

— Заляжете за ним. Котёночкин!

— Здесь!

— Бери Костенко и обходишь будку слева. Некрасов!

— Я!

— Со Строгановым — справа! Как только обнаружишь немцев — огонь!

— Есть!

Ну а мы с тремя поляками — водителя не считаем — самое простое. Будем атаковать в лоб. Дело совсем несложное, проще — только в потолок плевать… Чем хорош ночной бой? Он всем плох, кроме одного — нельзя сосчитать противника. И поэтому побеждает тот, кто не боится атаковать!

— Хлопаки, вы, тшы! — Обратился Савушкин к людям Шведа, залегшим в канаве. Те обернулись. — Мы тераз пуйдам в атаку. Але так, не бардзо активне. Розумеете?

Поляки закивали в ответ. Савушкин продолжил, обращаясь уже к водителю:

— Керовца! До самоходу! — Тот, вскочив, бросился к машине.

— Густав, дружище, мы сейчас идём в атаку. Вы с нами? — это уже к фон Тильзе. Барон лишь молча кивнул. Савушкин бросил полякам:

— Чекам! — Надо подождать, пока разведчики охватят клещами пулемётную позицию. Только бы там не сидел в засаде батальон…

Немецкий пулемёт от белой будки продолжал садить короткими очередями по тому месту, где десять минут назад стояли амфибии — видно, немцам со своей позиции не видно, что гвоздят они по пустому. Что есть гут… Но отчего замолчали миномёты?

Как будто отвечая Савушкину, серия взрявов вспахала речной ил в пяти метрах от берега. С таким противником воевать — одно удовольствие, подумал Савушкин — и тут услышал густые очереди «машингевера» левее будки. Костенко! Отлично!

— Напшуд! В атаку! — Крикнул Савушкин своим полякам и первым, низко пригнувшись, побежал вперёд. Рядом с ним, с винтовкой наперевес, бежал фон Тильзе.

Навстречу им раздался залп, и Савушкин, услышав свист пуль в полуметре выше головы — тут же разрядил обойму своего «парабеллума» по вспышкам. Рядом с ним почти мгновенно выпустил пять пуль из своего «курца» барон. Поляки, бегущие сзади — тоже открыли беглый огонь, но, судя по всему, неприцельный — как говориться, «в ту сторону». И то ладно, нам сейчас не меткость нужна, нам внимание надо отвлечь — от наших фланговых групп…

Савушкин махнул полякам пистолетам и крикнул:

— Положся! — и сам мгновенно рухнул в подходящую промоину, успев за рукав потащить за собой барона; оказалось — вовремя, через долю секунды загрохотал немецкий пулемёт — но внезапно, как будто поперхнувшись, замолчал. Раздалось несколько разрозненных винтовочных выстрелов, короткая автоматная очередь — и голос Котёночкина с бывшей немецкой позиции прокричал:

— Готово!

Савушкин встал, кивнул своим — и они вместе, осторожно, с оружием наизготовку — двинулись к коллектору водосброса. Там их уже поджидали лейтенант со своими разведчиками. На брустверах свежевырытых окопов лежали убитые немцы, тут же на боку лежал станковый «браунинг» — бывший до тридцать девятого года на вооружении Войска Польского.

— Сколько их тут было?

Котёночкин пожал плечами.

— Семеро убитых и пулемёт, но было, думаю, больше, когда Олег прошил позицию с фланга — я видел, как трое или четверо удрали.

Подошедший Некрасов отрицательно покачал головой.

— Не удрали. За будкой лежат. Трое.

Савушкин, глянув на убитых, спросил:

— Кто это?

Некрасов протянул капитану шеврон, выдранный с корнем.

— Азербайджанский легион.

Савушкин плюнул.

— Падлы… — Затем скомандовал: — К машине! Попробуем на колесах эвакуироваться, всяко лучше, чем пешком тащиться…

Похоже, позиция азербайджанских легионеров была связана с миномётчиками проводной связью — иначе было трудно объяснить тот факт, что миномётчики прекратили огонь. Нет команд — нет огня, всё логично…

Старший из поляков спросил Савушкина:

— Pane Kapitanie, chcemy podnieść naszych zmarłych… [216] Пан капитан, мы хотим забрать наших мёртвых…

— Добже, забирайте, але шибко…

Через десять минут, погрузив в машину мешки из амфибии и убитых поляков, поспешно завёрнутых в трофейные плащ-палатки — разведчики двинулись в обратный путь. Савушкин спросил водителя, помнит ли тот дорогу — на что тот ответил, что уж как-нибудь доедем…

Капитан откинулся на сиденье, и, продолжая всматриваться в ночь — в очередной раз прокручивал в голове последние слова Дануси. «Ukochany! Ukochany mój!»… Ну вот как быть с этим? По-хорошему — бросить всё и мчаться вслед этой девчонке, за Вислу. Дануся… Первая женщина, которая сказала ему «Любимый!»…

Внезапно грузовик остановился. Савушкин встревоженно спросил водителя:

— Цо се стало?

Водитель кивнул в ночь:

— Niemcy.

Савушкин спрыгнул на землю, постучал по фанерному кузову. Тут же его разведчики и Галимзянов со своим радистом посыпались наружу, а вслед за ними — трое поляков и герр барон. Лейтенант спросил вполголоса:

— Не проедем?

— Похоже, нет. Будем пробиваться…

— Наши далеко?

— Не знаю.

Галимзянов озабоченно произнёс:

— Хреново. Машину будем бросать?

Савушкин кивнул.

— Придётся. Пойдём лесом, напрямки. Ща с азимутами и ориентирами определюсь. Надо попробовать без стрельбы просочиться…

Но просочится без стрельбы не удалось. Через шестьсот метров идущие впереди Котёночкин с Некрасовым остановились, лейтенант ухнул филином. Савушкин понял, что впереди — немцы. Капитан Галимзянов настороженно спросил:

— Засада?

— Что-то вроде. До рассвета надо дойти до расположения повстанцев, иначе немцы на нас тут охоту устроят, как на зайцев…

— Ну так что ждать? Вперёд!