Бернард Корнуэлл - Тигр стрелка Шарпа. Триумф стрелка Шарпа. Крепость стрелка Шарпа

Подъезжая к левому флангу, Полман и Дюпон обнаружили, что майор Додд уже поднял своих людей. Скорее всего, это указывало на приближение неприятеля, и полковник, пришпорив коня и придерживая одной рукой украшенную плюмажем шляпу, понесся вдоль берега. Остановившись рядом с Доддом, он повернулся к реке.

Неприятель и впрямь появился, но лишь в виде шеренги всадников с двумя легкими пушками. Прикрытие, конечно. Кавалерия должна была не допустить на другой берег его разведчиков, сохранив в тайне то, что происходило за невысокими холмами по ту сторону реки.

— Пехота не показывалась? — спросил Полман у Додда.

— Никак нет, сэр.

— Бегут! — обрадованно воскликнул полковник. — И не хотят, чтобы мы видели их задницы! Поэтому и заслон выставили. — Заметив с опозданием Симону Жубер, он торопливо стащил шляпу. — Простите, мадам. — И, нахлобучив шляпу на голову, развернул коня.

— Что происходит? — заволновалась Симона.

— Мы собираемся переходить реку, — негромко ответил капитан Жубер, — а вам нужно вернуться в Ассайе.

Симона понимала, что должна сказать мужу что-то ободряющее, ласковое — ведь именно в этом и состоят обязанности супруги?

— Я буду молиться за вас, — робко пообещала она.

— Возвращайтесь в деревню, — повторил задетый сдержанностью супруги Жубер, — и оставайтесь там, пока все не закончится.

Капитан не сомневался, что долго ей ждать не придется. Орудия еще надо пристегнуть к передкам, но это не займет много времени; зато пехота уже готова выступить, а кавалерия рвется в погоню. Присутствие британских всадников указывало на то, что Уэлсли готовит или уже начал отступление, а значит, Полману осталось только форсировать реку и сокрушить убегающего противника. Додд вытащил саблю с рукоятью в виде слоновьей головы, провел пальцем по заточенному клинку и бросил взгляд на полковника — сейчас начнется бойня.

Едва генерал и его немногочисленная свита покинули наблюдательный пункт на холме над рекой, как маратхская конница бросилась в погоню.

— Пора подумать о себе, джентльмены! — крикнул Уэлсли и с такой силой вогнал шпоры в бока Диомеда, что жеребец рванулся вперед словно подброшенный пружиной.

Другие последовали примеру главнокомандующего, и только Шарп, восседавший на трофейной низкорослой лошадке местных кровей, отстал с самого старта. В седло стрелок забрался в спешке, и спешка сыграла с ним злую шутку: правая нога не попала в стремя. Положение усугублялось еще и тем, что скачущий ритм движений маратхской лошаденки не совпадал с ритмом движений всадника, а остановить ее он не осмелился, ибо слышал за спиной стук копыт и воинственные вопли погони. В первые мгновения сержант поддался панике. Крики преследователей становились все громче, его спутники уходили все дальше, кляча под ним хрипела все громче и при этом всячески сопротивлялась отчаянным пинкам, коими Шарп старался ее подогнать. Пытаясь удержаться, сержант вцепился в луку седла. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы на критическую ситуацию не обратил внимание скакавший справа Севаджи.

— Всадник из вас никудышный, сержант.

— Так точно, сэр. Не по мне эти чертовы скачки.

— Воин и лошадь, сержант, то же, что мужчина и женщина.

Индиец наклонился и одним ловким движением вправил ногу Шарпа в стремя. Сделал он это на бешеном скаку и без малейших усилий, а выпрямляясь, шлепнул лошадку по крупу, и она стрелой рванулась вперед, едва не сбросив своего незадачливого наездника.

Свисавший с левого локтя мушкет подпрыгнул и ударил Шарпа по бедру, кивер сдуло с головы, и спасать его было некогда, но тут справа протрубил горн, и сержант увидел цепь устремившихся наперерез преследователям британских кавалеристов. Другой отряд летел на подмогу из Наулнии, и Уэлсли, проезжая мимо, повернул их к Кайтне.

— Спасибо, сэр, — сказал Шарп, догоняя Севаджи.

— Вам следует обучиться этому искусству.

— Я уж лучше останусь пехотинцем, сэр. Так спокойнее. Не то что сидеть на этих зубастых тварях. Каждая только и мечтает, как бы лягнуть тебя копытом или цапнуть за руку.

Индиец рассмеялся. Уэлсли уже остановился и теперь поглаживал своего жеребца по влажной шее. Вопреки ожиданиям, короткая погоня только добавила ему энтузиазма. Повернувшись в седле, он посмотрел вслед удирающей маратхской кавалерии.

— Добрый знак! — весело воскликнул генерал.

— Знак чего, сэр? — спросил Севаджи.

Уэлсли уловил в голосе индийца скептическую нотку:

— По-вашему, от сражения лучше воздержаться?

Севаджи пожал плечами, очевидно не зная, как бы потактичнее выразить несогласие с решением генерала:

— Сражение, сэр, не всегда выигрывает сильнейший.

— Вы имеете в виду, не всегда, но чаще всего, не так ли? И полагаете, что я чересчур импульсивен? — (Индиец, не пожелав вступать в обсуждение спорной темы, отделался тем, что снова пожал плечами.) — Что ж, посмотрим. Посмотрим. Согласен, выглядит их армия внушительно, но, как только мы разобьем их регулярные части, остальные просто побегут.

— Надеюсь, что вы правы, сэр.

— Все зависит от этого. — Генерал отвернулся и продолжил путь к лагерю.

Шарп вопросительно посмотрел на Севаджи:

— Что, сэр? Считаете, драться глупо?

— Это безумие, Шарп. Совершенное безумие. Но возможно, у нас нет выбора.

— Нет выбора?

— Мы допустили ошибку. Зашли слишком далеко и оказались слишком близко к противнику. Теперь остается либо атаковать его, либо убегать — и в обоих случаях драться. Беря инициативу на себя, мы просто делаем драку короче. — Индиец повернулся и протянул руку в сторону скрытой холмами Кайтны. — Знаете, что там, за рекой?

— Нет, сэр.

— Еще одна река. — Он указал на восток. — В двух милях отсюда обе эти реки сливаются. Если мы переправимся на том участке, то окажемся на косе, и тогда путь только один — вперед, через стотысячную армию маратхов. Смерть слева и вода справа. — Севаджи рассмеялся. — Такова цена спешки, сержант!

Впрочем, если Уэлсли и ошибся, на его боевом духе это никак не сказалось. Вернувшись в Наулнию, он первым делом распорядился расседлать и протереть Диомеда, после чего принялся раздавать приказания. Армейский обоз останется в Наулнии. Повозки втащить на улицы, а улицы перекрыть, дабы обоз не разграбили маратхские кавалеристы. Для охраны его выделить батальон сипаев. Мера необходимая, но Маккандлесс, услышав, что и без того малочисленная армия лишается еще пятисот пехотинцев, застонал от отчаяния.

Оставшейся в Наулнии кавалерии было приказано седлать коней и отправляться к Кайтне, чтобы выставить заслон на южном берегу. Уставших после утреннего марша пехотинцев выгоняли из палаток и строили в шеренги.