Джон Гай - Елизавета. Золотой век Англии

Тень событий в Ирландии омрачила последнее заседание парламента Елизаветы, которое пришлось на вторник 27 октября 1601 года. Королева созвала парламентскую сессию по единственной причине — ей были необходимы средства для продолжения кампании Маунтджоя [1382] Secret Corr. P. 25. , и на этот раз в деньгах она нуждалась более отчаянно, чем когда-либо. Генеральные штаты Нидерландов, невзирая на финансовые договоренности с Елизаветой, незадолго до этого запросили с нее 385 000 фунтов на оплату вспомогательного войска, продолжавшего сражаться на стороне графа Морица, и это притом, что восстание Тирона уже стоило ей более миллиона фунтов. Согласно записям Сесила, в 1593 году парламент предоставил королеве 486 000 фунтов и почти столько же — 474 000 фунтов — пообещал в 1597 году собрать в трехлетний срок. Елизавета успела потратить все эти суммы до последнего фунта и даже намного больше. Чтобы расплатиться по долгам, ей приходилось продавать свои драгоценности и земли, а также облагать дополнительными сборами богатых иностранных торговцев [1383] Townshend. P. 183–185; HMC, Hatfield MSS, XV. P. 1–2; SP 12/273, nos. 35–37; SP 12/275, nos. 10, 87, 143; SP 12/287, no. 59. .

Королева, вероятно, надеялась, что парламентская сессия пройдет гладко и завершится к Рождеству [1384] J. E. Neale. Elizabeth I and Her Parliaments. 2 vols. London, 1969. II. P. 372. . Второе предположение в конечном итоге сбылось, а вот первое оказалось в корне ошибочным. Едва должность спикера палаты общин перешла к Джону Кроуку, недавно назначенному окружным судьей Лондона, как наиболее смелые из членов парламента, уставшие от вечной борьбы с тяжелыми последствиями экономического спада в своих избирательных округах, начали жаловаться на злоупотребления властью в высшем свете [1385] Townshend. P. 188, 224. . Они были не против рассмотреть королевскую просьбу о продлении финансирования, но лишь после того, как нанесенный подданным Елизаветы ущерб будет возмещен [1386] D Ewes. P. 632–633. .

Сесил, памятуя о стремлении королевы закончить все как можно скорее, призвал членов парламента не утруждать себя «никакими фантастическими речами или бесполезными подсчетами», но его слова были встречены в штыки [1387] D Ewes. P. 623; Townshend. P. 183. . Сразу несколько членов парламента выступили с протестами, жалуясь на то, что, в то время как бедняки вынуждены страдать, придворные и аристократы уклоняются от налогов, занимаясь хищением и взяточничеством. Незадолго до этого стало известно, что Бёрли, будучи лорд-казначеем, покрывал уйму финансовых преступлений. Одно из них, хищение из казны, совершенное с участием кассира казначейства Ричарда Стоунли, обошлось королеве в десятки тысяч фунтов. Другое преступление, связанное с судом по делам опеки (Court of Wards), стоило ей еще двадцати тысяч. За третьим мошенничеством, вероятно крупнейшим из известных на тот момент, стоял военный казначей королевы в Нидерландах Томас Ширли, который, согласно подсчетам, на протяжении почти пятнадцати лет ежегодно выводил из казны около 20 000 фунтов, тратя их на личные нужды и финансирование собственных предприятий. Когда королеве наконец удалось загнать Ширли в угол, тот уже был банкротом [1388] Folger MS V. a [[45]] [[9]], fos. 7–27v, 43, 67, 91v-2v; Folger MS V. a [[46]].0, fo. 58; E192/3/1–5; HMC, Hatfield MSS, III. P. 311–312, 377; C. Coleman. Artifice or Accident? The Reorganization of the Exchequer of Receipt, 1554–1572 // Revolution Reassessed: Revisions in the History of Tudor Government and Administration. C. Coleman, D. Starkey (ed.). Oxford, 1986. P. 181–191; J. Hurstfield. The Queen s Wards: Wardship and Marriage under Elizabeth I. London, 1958. P. 227–228; J. Pennington. ODNB, s. v. Sir Thomas Sherley; P. E. J. Hammer. The Polarisation of Elizabethan Politics: The Political Career of Robert Devereux, 2nd Earl of Essex, 1585–1597. Cambridge, 1999. P. 354–355. .

На сторону тех, кто критиковал подобные злоупотребления, встал и Рэли. «Мне не по душе, — говорил он, — что до ушей наших врагов испанцев могут дойти слухи, будто мы торгуем собственными горшками и кастрюлями, чтобы отдать долги. Можете, если угодно, звать это политикой… я же вижу в этом признак обнищания государства». Он также поддержал критику придворных и крупных землевладельцев, уклонявшихся от налогов. По его утверждению, владельцы поместий стоимостью в 3000–4000 фунтов регулярно занижали их стоимость до 30–40 фунтов, лишь бы не платить налоги, «а это даже не сотая часть наших богатств» [1389] D Ewes. P. 632–633; Hartley, III. P. 338; Townshend. P. 203–204; F. C. Dietz. English Public Finance, 1485–1641. 2 vols. London, 1964. II. P. 384–388. .

На эти претензии Сесил, который, как известно сегодня, также не был чужд некоторым прегрешениям в налоговой сфере, уклончиво ответил:

Что касается информирования испанцев о продаже нами горшков и кастрюль, что, невзирая на возражения джентльмена, сидящего по левую руку от меня [Рэли], является вопросом политики, я сказал бы, что высказанное мнение верно; однако же, говоря так, я допустил бы ошибку, ведь я также считаю, что любому испанцу следует знать, что каждый англичанин готов продать последний горшок, кастрюлю и все остальное, чем он владеет, лишь бы не допустить врага на свою землю. Я не утверждаю, однако, что испанцам непременно следует знать, что мы и вправду продаем их; я лишь хочу сказать, что им стоило бы видеть нашу готовность сделать это (пусть даже мы не имеем в подобной продаже насущной необходимости); при этом им совершенно точно не следует показывать, что мы бедны и потому продаем свое имущество, или же что мы по каким-либо причинам вынуждены его продавать. Впрочем, как я полагаю, о последнем речи не идет и идти не будет [1390] Hartley, III. P. 338; Townshend. P. 204. .

Затем внимание членов парламента привлек другой, не менее животрепещущий вопрос — выдаваемые королевой гранты на монополии. Некоторые из этих монополий представляли собой аналоги того, что мы сегодня называем патентами, и действительно защищали права изобретателей и производителей товаров, однако большинство из них служили лишь одной цели — позволяли их обладателям спекулировать на прибыльных товарах, непомерно взвинчивая цены. Некоторые гранты предоставляли своим бенефициарам исключительное право на торговлю отдельными товарами, что позволяло им вымогать у ремесленников немалые суммы за необходимые тем лицензии. Королева раздавала такие гранты придворным в награду за особые заслуги перед короной, кроме того, они нередко использовались в качестве выплат по долговым обязательствам или вовсе бесстыдно продавались любому, кто мог предложить самую высокую ренту за пользование ими [1391] D. H. Sacks. The Countervailing of Benefits: Monopoly, Liberty and Benevolence in Elizabethan England // The Tudor Monarchy. J. Guy (ed.). London, 1977. P. 135–155. .

Как известно, монополии раздавались королевой на такие виды деятельности, как производство пива на экспорт, импорт черного изюма, производство бумаги, стекла, крахмала, бутылок, селитры и фетровых шляп. Монополисты регулировали торговлю такими товарами первой необходимости, как: соль, свинец, олово, семена аниса, уксус, тюлений и китовый жир, — а также контролировали производство дубленой кожи, обжиг угля, копчение сардин, засолку и консервацию рыбы и т. д. Среди грантов, выданных Елизаветой в качестве вознаграждения придворным, пожалованная Рэли монополия на розничную продажу вин и продажу лицензий виноторговцам, предоставленное доктору Лопесу исключительное право на импорт и продажу некоторых широко применяемых медицинских препаратов, а также выданный Эдуарду Дарси, придворному и члену Тайного совета, доставившему в Тауэр окончательные инструкции относительно казни Эссекса, грант на импорт, производство и продажу игральных карт [1392] D Ewes. P. 650; Townshend. P. 238–239, 243–245; Murdin. P. 811; Lodge, III. P. 6–10; APC, XXXI. P. 55–56; Hartley, III. P. 387–390; A. Dimock. The Conspiracy of Dr Lopez // EHR, 9 (1894). P. 440–441. .