Джон Гай - Елизавета. Золотой век Англии

На первый взгляд решение Попхэма должно было оказать весьма значительное влияние на дальнейшее развитие событий, но на практике количество выдаваемых грантов после суда над Алленом нисколько не уменьшилось. Любой ремесленник, пожелавший оспорить условия какой-либо из монополий, все так же вынужден был подавать жалобу в суд, рискуя ввязаться в затяжное, недешевое и потенциально опасное для него же разбирательство. Несмотря на свои льстивые речи, на деле Елизавета совершенно не была готова поступиться ни одним из своих драгоценных идеалов. Да и заявление о пересмотре условий отдельных монополий ее заставила выпустить лишь необходимость в деньгах на операцию в Ирландии, и ничего более. Елизавета ни в коем случае не собиралась отказываться от защиты прав и привилегий короны, и даже в своем заявлении не преминула недвусмысленно подчеркнуть, что решение лишить двенадцать наиболее вредоносных монополий законной силы она приняла «лишь Своею милостью и благосклонностью», а вовсе не потому, что к этому шагу ее принудил парламент [1430] TRP, III, no. 812. . Елизавета была уверена, что ее отец перевернулся бы в гробу, если бы кому-нибудь вдруг взбрело в голову, будто поставленный Богом монарх может отказаться от своих идеалов из-за требований какого-то там парламента. И уж точно не верила, что должна отвечать за свои деяния перед людьми. Главная проблема ее заключалась в том, что в это поверили другие.

Елизавета была полна решимости доказать, что возраст ей не помеха. После казни графа Эссекса она вела себя на публике нарочито непринужденно, стараясь продемонстрировать, что она «не так стара, как многим представляется» [1431] Chamberlain. P. 99. .Симптомы ее физической слабости впервые стали очевидны осенью 1600 года, когда королева посетила особняк Роберта Сидни, замок Бейнард, расположенный неподалеку от лондонского района Блэкфрайарз. По приезде она выглядела заметно уставшей и за обедом съела чуть больше «двух кусочков фруктового торта» и сделала «небольшой глоток сладкого ликера из золотой чаши». Церемониймейстеры уже удалились, и, чтобы подняться наверх, она была вынуждена позвать слуг: королева была без сил и еле передвигалась по замку [1432] Harington, II. P. 256–257. Этот замок был у Сидни в аренде. Хозяином его числился Генри Херберт, граф Пемброук. .

Согласно воспоминаниям бывшего клерка Бёрли Джона Клэпхэма, которыми он поделился после смерти Елизаветы, ее излюбленным средством «омоложения» в тот период стали пышные наряды. Он рассказывал, что в последние годы она облачалась в особенно красивые платья в надежде, что придворным, ослепленным красотой ее одеяний, будет труднее заметить признаки старения и увядания ее природной красоты [1433] J. Clapham. Certain Observations Concerning the Life and Reign of Queen Elizabeth. E. P. Read, C. Read (ed.). Philadelphia, 1951. P. 86. . Еще одним способом представить королеву в выгодном свете стала тщательная организация ее публичных появлений. «Она часто ездила за границу и посещала даже те представления, которые не могли ей нравиться, с единственной целью — показать, что она здорова телом и душой, в чем, вероятно учитывая ее возраст, люди могли усомниться», — писал Клэпхэм [1434] Clapham. Certain Observations. Read, Read (ed.). P. 90. .

Елизавета отчаянно старалась произвести хорошее впечатление. Когда на Двенадцатую ночь 1601 года во дворец Уайтхолл прибыл 28-летний Вирджинио Орсини, герцог Браччано, Елизавета организовала для него поистине великолепное представление. Балованный племянник великого герцога Тосканы Фердинандо Медичи (того самого, которого королева убедила сжечь порочащую ее родителей книгу Джироламо Поллини) был выбран сопровождать свою кузину Марию Медичи, с которой он состоял в скандальной связи, в ее поездке из Италии на свадьбу с королем Франции Генрихом IV. Затем Орсини переправился через Ла-Манш, чтобы несколько дней погостить у своего дяди Филиппо Корсини, лондонского агента. Напоследок он отправился в Брюссель на встречу с эрцгерцогом Альбрехтом [1435] Winwood, I. P. 292; M. Wyatt. The Italian Encounter with Tudor England. Cambridge, 2005. P. 130–134. .

Полная решимости прекратить ходившие в Брюсселе разговоры о том, что она вот-вот умрет, Елизавета приказала советникам принять Орсини как особу королевских кровей. Для постановки пьесы «Двенадцатая ночь» [1436] Считается, что первая зафиксированная публичная постановка «Двенадцатой ночи» состоялась в феврале 1602 г. была приглашена театральная труппа «Слуги лорд-камергера». Елизавета хотела, чтобы все было хорошо организовано, и поэтому поручила подготовку графу Ноттингемскому, а именно «руководить актерами и убедиться в том, что все были облачены в роскошные одеяния, постановка отличалась разнообразием музыки и танцев и стала незабываемым зрелищем для Ее Величества» [1437] Alnwick Castle, MS7, fo. 22, facsimile in N. Drumbolis. The Chamberlain s Notes for Twelfth Night at Whitehall: A Closer Look at the Alnwick Manuscript (n. p., 2014). P. 56. . Некоторые считают, что пьесу «Двенадцатая ночь» выбрал сам Ноттингем, но предположение остается спорным. Любопытно, что совпадают название пьесы и день представления, а также имя почетного гостя Орсини и главного героя пьесы Орсино, герцога Иллирийского [1438] L. Hotson. The First Night of Twelfth Night. London, 1954, passim; Introduction, Twelfth Night. E. S. Donno, P. Gay (ed.). Cambridge, 2004; 2nd edn. P. 1–4. .

В тот день Елизавета сыграла свою роль великолепно. Она надела такое количество украшений, что Орсини, наверное, подивился, как она не сгибается под их тяжестью. Королева приняла его любезно, очаровав гостя безукоризненным итальянским. Во время ужина Орсини подали кушанье в отдельной зале, после чего он проводил королеву в ее покои. Там она пригласила его на вечерний концерт своих лучших музыкантов: гвоздем программы стало выступление лютниста Роберта Хейлза [1439] См.: Alnwick Castle, MS7, fo. 22. . После ужина, устроенного графом Вустером, Орсини снова отправился к королеве, дабы сопровождать ее на спектакль. Под звуки фанфар они зашли в Большой зал, где Елизавета представила Орсини придворным дамам, и представление началось [1440] Wyatt, Italian Encounter with Tudor England. P. 132–133 — основано на пересказе одного из писем Орсини своей жене: R. Zapperi. Virginio Orsini: Un paladino nei palazzi incantati. Palermo, 1993. P. 60–68. См. E351/543, entries for 1600–1601. .

Через три дня, во время второго визита Орсини несказанно удивился, когда 68-летняя королева предложила станцевать для него. Когда три года назад Елизавета принимала французского посла де Месса, она сообщила тому, что еще подростком научилась «танцевать высоко». За это служанки звали ее «флорентийкой», прибавляя, впрочем, что королева давно уже не может танцевать и лишь двигает руками и ногами под музыку [1441] De Maisse. P. 95. . Но для Орсини она танцевала гальярду, и получалось у нее «очень хорошо и ловко для ее преклонного возраста» [1442] De Maisse. P. 95; G. Goodman. The Court of King James I. J. S. Brewer (ed.). 2 vols. London, 1839. I, P. 17–18; Wyatt. Italian Encounter with Tudor England. P. 133. . Один из сторонних свидетелей говорил, что она танцевала как «классический танец, так и гальярду» [1443] Chamberlain. P. 99–100. . Включающая в себя в качестве обязательного элемента высокие прыжки, гальярда считалась особенно трудным с физической точки зрения танцем, который был не по зубам даже некоторым молодым.