Александр Андреев - Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого

В начале одиннадцатого Вишневецкий дворец и его парк были открыты для осмотра. Максим оплатил в кассе экскурсию и в течение трех часов вдвоем с отлично знавшей свое дело сотрудницей музея осматривал архитектурное творение XVIII века.

От Вишневецкого замка остались только фундаменты, полностью заросшие травой и кустарниками. Попытки найти его подземелья делались неоднократно, однако все входы в них были хорошо, от души, завалены рухнувшей от времени кладкой и щебнем. Экскурсоводша повторила Максиму, что от дворца, родом из не очень кровавого XVIII века, вороны шарахаются как черти от ладана. Объяснить этот феномен не смогли даже приезжавшие в Вишневец из Киева ученые-орнитологи.

Двухэтажный дворец с колоннадой, в пятьдесят окон по фасаду с выдвинутыми вперед крыльями, производил очень приятное впечатление. Внутри шли реставрационные работы, экспозиции только восстанавливались, и он был почти пуст, если не считать двух залов в центре на втором этаже, со скульптурами и картинами, среди которых выделялось величиной полотно, изображавшее состоявшееся в Вишневце в 1604 году обручение Лжедмитрия-Отрепьева и Марины Мнишек, чей отец со своим родственником князем Вишневецким активно помогали разгореться русской Смуте.

Некогда прелестный парк совершенно одичал, но выглядел внушительно, и Максим так и не смог увидеть кроны его величественных деревьев, даже задрав голову до предела. Ходить среди этих великанов было прелестно, но кроме них в некогда ландшафтном шедевре из былого великолепия не сохранилось ничего.

Архивы замка и дворца давным-давно были вывезены в Краков, а после 1940 года — в Киев, кое-что хранилось в Тернополе, о чем Максим хорошо знал. Историку стало ясно, что новых сведений о подземельях Вишневца, через которые Тайная стража освободила Богдана Хмельницкого, о секретных ходах и возможном тайнике с сокровищами он здесь не получит.

Поблагодарив терпеливую экскурсоводшу, ответившую на тридцать его вопросов, Максим на автостанции сел на проходящий автобус и уехал в Збараж, решив по дороге, что необходимо еще раз побывать в Вишневце, Кременце и находившемся недалеко от них Дубно, описанным Гоголем в «Тарасе Бульбе». Он, конечно, не мог предположить, что уже через несколько дней будет уходить от ужасной погони через эти когда-то неприступные замки.

В Збараже Максим не спеша прошел по дороге от замка на Тернополь, после чего заказал обед в расположенных на ней «Вытребеньках». Историк, сидевший в верхнем ярусе ресторана, дождался, когда около трех часов дня мимо «Вытребенек» проехал музейный микроавтобус, и даже успел разглядеть рядом с водителем Ивана Васильевича, везшего отцов-бернардинов на краковский поезд.

Расплатившись, Максим поднялся на замковую гору, сделал в «Гетмане» отвар из купленных в Вишневце травяных сборов, залил его в заранее приготовленные флаконы, собрал вещи в сумку и вынутый из нее свой универсальный рюкзак. Дождавшись, когда за окном потемнело, историк покинул уютную гостиницу, поблагодарив администраторшу, пожелавшую ему счастливого пути. Збараж вовсю праздновал скорое наступление отмененного Международного женского дня 8 марта, веселье набирало размах, везде слышались мелодичные украинские песни, и на темных улицах, как и предполагал Максим, пока не было никого.

Поправив за спиной рюкзак и удобней перехватив сумку, московский историк Максим Дружченко направился к костелу святого Антония, чтобы пройти по подземному ходу в Збаражский замок и найти в его подземельях сокровища Богдана Хмельницкого.

Береженого бог бережет. Максим, не выделяясь резкими движениями и темным цветом одежды из окружающего ландшафта, спустился с Замковой горы к улице Богдана Хмельницкого, прошел по ней до парка Бурляя, за которым находилась маленькая автостанция, перед памятником героям-казакам свернул направо, по мосту и улице Независимости перешел через кружащуюся Гнезну и оказался позади монастыря бернардинов. Пройдя серой тенью вдоль служебного и келейного корпусов и миновав несколько небольших дверей, основательно заросших травой и кустами, Максим, не поворачиваясь, убедился, что вокруг никого нет, и подошел к найденному ранее подвальчику под ободранным навесом в монастырской стене. Не включая свет фонаря или телефона, луч которых в черной, но не мрачной украинской ночи был бы виден издалека, историк аккуратно спустился по выбитым ступенькам, поставил сумку на засыпанный ветками бетонный пол, не спеша послушал тишину, а затем нежно взялся за выступающие края рассохшейся двери, приподнял ее, сдвинул налево, к древнему английскому замку, потом направо, к таким же старым петлям, сделал так дважды и слегка дернул скрипучее, как баба-яга, дерево на себя наискось. Язычок замка выскочил из пазов, и дверь в монастырский подвал открылась.

Постояв и не услышав ничего, кроме порывов ветра, взломщик поневоле поднял сумку, не зажигая фонаря, вошел внутрь и резко потянул на себя дверь, которая благополучно защелкнулась.

Не услышав посторонних звуков, Максим включил свой кладоискательский фонарь в режим узкого луча и медленно двинулся вперед, поднявшись по нескольким ступенькам. Найти в коридоре келейного корпуса вторую слева от глухой стены дверь в келью с подземным ходом не составило труда даже в темноте.

Войдя в маленькую комнатку, историк поставил в угол сумку так, чтобы ее не было видно от входа, закрыл дверь в келью и подошел к знакомой нише подземного хода. Напрягшись, он двумя руками снял тяжелую дверь с петель вместе с висячим замком и с усилием развернул ее к стене, установив так, чтобы она не упала. Из открытого подвала тут же потянуло сыростью и холодом. Максим сменил в фонаре узкий луч на широкий, спустился по нескольким ступенькам и знакомым путем, имевшим заметный уклон вниз, пошел вперед.

Подземный ход проходил под улицей Независимости, Гнезной, площадью Ивана Франко и за улицей Богдана Хмельницкого втыкался в Замковую Гору. Фонарь, запасные батарейки и лампочки к которому лежали в одном из карманов рюкзака, освещал мощные и надежные своды и стены, тянувшиеся в темнеющую бесконечность. Максим шагал, опасаясь подвернуть ноги даже на пустом месте. Подобная предусмотрительность не раз приносила ему успех и даже три раза спасала жизнь. Наконец луч высветил ступени в стене, историк понял, что находится под Збаражским замком, и мерным шагом робота двинулся по ним вверх, чтобы через несколько минут тихо открыть незапертую вчера дверь в подвал под левым казематом древней твердыни.

Постояв несколько минут и не услышав ни звука, историк переключил фонарь в режим мощного луча и начал методично, метр за метром, осматривать стены, пол и висевший над ним на высоте трех метров потолок. На осмотр подвала площадью в двести пятьдесят метров ушел почти час. Закончив, Максим, которому было жарко в каменном холоде, выключил фонарь и замер в непроглядном мраке подземелья. Он не обнаружил ничего, что напоминало бы вход в тайник, если не считать маленькую вентиляционную отдушину вверху. Совсем ничего. Его окружали совершенно ровные и год назад побеленные стены, пол и потолок.