Павел Брянцев - Литовское государство [От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке] [litres]

1572–1795 гг

Состояние Литовского государства после Люблинской унии под влиянием свободно избираемых правителей.Четвертый период истории Литовского государства представляет нам следующие характеристические явления: во-первых, усиленное стремление поляков к окончательному уничтожению и тени самостоятельности Литовского государства; для сей цели они в Литовском государстве прежнее политическое и гражданское устройство стараются заменить польским; во-вторых, принятие поляками разного рода мер к ассимилированию народностей, входящих в состав Литовского государства с собственно польским населением; то же можно сказать и относительно русско-православного дворянства; в-третьих, восстание русско-православного народа, когда поляки задумали и его слить с собою и для сей цели стали употреблять слишком жестокие меры; в-четвертых, вследствие фанатизма поляков по отношению к православным, отсутствия патриотизма и разъединенности сословий, самым выдающимся явлением в исторической жизни Речи Посполитой в этот период представляется постепенный упадок и разложение обоих соединенных государств, а финалом всего этого политическая смерть и Литвы, и Польши.

С 21 февраля 1574 г. по 18 июля того же года, первый свободно избранный правитель в Польско-Литовском государстве или так называемой Речи Посполитой

Со смертию Сигизмунда-Августа кончилась, как говорено выше, в Польско-Литовском государстве династия Ягеллонов, а вместе с нею окончился и наследственный образ правления. С этого времени в вышеозначенном государстве начинается образ правления свободно избираемых королей, а вместе с тем и окончательный упадок монархической власти в Речи Посполитой, а также начало большого усиления шляхты, увеличения беспорядков и вмешательства соседей при избрании королей тем или другим способом: угрозами войны, родственными связями с богатыми фамилиями польско-литовской аристократии, а нередко и подкупами [227]. Все это, конечно, вело государство к разложению и политической смерти.

Когда умер Сигизмунд-Август, то прежде всего поднялся вопрос о том, кто должен назначать время для избирательного сейма – примас архиепископ ли царства Польского или коронный маршал? После многих и бурных заседаний в Кракове, Кнышине, Сьроде и других городах порешили: примас архиепископ будет назначать время для избирательного сейма и отбирать голоса. Тогда же положено, чтобы избирательный сейм составлялся непременно около Варшавы, недалеко от деревни Воли, на одном из окрестных обширных лугов [228]. Покончивши раз навсегда с этим вопросом, поляки приступили к избранию короля; но при этом образовались три партии: а) католическая партия, во главе которой стояли кардинал Гозий и папский легат Коммендони. Эта партия хотела избрать непременно католика, ввиду упадающего католичества в Речи Посполитой. Первый представитель этой партии, Гозий, день и ночь молился пред крестом об избрании в короли католика, а второй, Коммендони, хотел достигнуть сего самого посредством интриг. Больше всего боялись они оба, как бы на польский престол не попал «схизматик» русский царевич Феодор Иоаннович, сын Иоанна Грозного, так как за этого кандидата была сильная партия; б) литовско-русская партия, именно это та партия, которая хотела возвести на польский престол сына Грозного, чего больше всего боялись Гозий и Коммендони; в) протестантская партия, которая хотела видеть на престоле

Речи Посполитой протестанта; но так как эта партия была немногочисленна, а следовательно, и не опасна первым двум партиям, то эти последние мало и обращали внимания на нее. На предварительных совещаниях литовско-русская партия взяла верх, потому что католики к ней примкнули, и таким образом решено было избрать сына Иоанна Грозного. Православные решились на избрание московского царевича по естественному желанию иметь королем человека одной веры и одинаковой национальности. А поляки согласились на это из любви к деньгам и подаркам; полякам хорошо было известно, что московский царь очень богат, следовательно, они надеялись получить от него много денег и много подарков за избрание в короли Речи Посполитой сына его.

Когда на предварительных совещаниях оказалось, что большая часть депутатов желает иметь королем русского царевича, то с извещением об этом, а также с просьбою отпустить сына в Польшу к Иоанну Грозному в Москву посланы были два сенатора: Феодор Зенкевич и Воропай. Но извещение это очень не понравилось Грозному: ему хотелось самому быть литовско-польским королем или, лучше сказать, ему хотелось и Польшу, и Литву присоединить к Москве. На слова послов Иоанн ответил длинною речью, в которой, между прочим, сказал: «Ваши польские и литовские паны теперь остались без головы, потому что, хотя в короне польской и великом княжестве Литовском и много голов, однако одной доброй нет, которая бы всем управляла и к которой бы все вы могли прибегать, как потоки или воды к морю стекать». Потом в речи своей повел дело так, что прямо указал на себя, как на голову, способную управлять таким государством, какова Речь Посполитая, и при этом прибавил: «Если вы меня изберете в свои короли, то пред Богом обещаю, что все права и привилегии дворянства сохраню и даже большие дам». Относительно же желания поляков иметь королем сына его царь сказал: «У меня два сына, как два глаза во лбу; если мне отдать одного из них, то все равно что сердце вынуть». В случае избрания его королем Иоанн Грозный просил присоединить к Московскому государству польскую Ливонию до р. Двины, а за то обещал Польше Полоцк со всею его областью. В заключение он просил скорее прислать больших послов.

Предложение московского царя касательно избрания его самого в короли Польско-Литовского государства сильно не понравилось особенно депутатам польско-католической партии; по настоянию ее предложение это отвергнуто было всеми членами избирательного сейма. Но вот прошло почти шесть месяцев после этого, а в Речи Посполитой шли только споры да ссоры относительно кандидатов на престол, выставляемых тою или другою партией. Такое положение дела в Польско-Литовском государстве более всего надоело литовско-русским депутатам; вследствие этого те даже стали подумывать об избрании себе отдельного государя, но при этом они все-таки хотели получить его из Москвы. По этому поводу они, независимо от польских депутатов, вступили в переговоры с Иоанном Васильевичем Грозным. Но московский царь, вопреки всем политическим расчетам, не поддержал желания литовско-русской партии, и дело кончилось ничем.

Когда же среди польско-католической партии сделалось известным о поступке литовско-русских депутатов, то между членами ее произошло страшное волнение, поэтому они поспешили выставить своего кандидата в лице Генриха, брата французского короля Карла IX, из династии Валуа. Ловкий, хитрый и красноречивый французский посол при варшавском дворе Манлюк успел склонить на сторону Генриха и литовско-русских депутатов. На общем избирательном сейме, после длинной и искусной речи Манлюка, брат французского короля Генрих д’Анжу и был провозглашен гнезненским архиепископом королем Речи Посполитой.