Павел Брянцев - Литовское государство [От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке] [litres]

6. В городе Остроге городской подстароста Ледуховский отнял у православной церкви Св. Николая земли, отказанные в ее пользу в XIV в. князем Даниилом и княгинею Василисою Острожскими, и приказал вырубить леса, принадлежавшие этой церкви; когда же протоиерей Терпиловский обратился к нему с представлением и указал на свои права, то Ледуховский, не оспаривая последних, ответил: «Я волен отнять у церквей то, что им пожаловано моими предшественниками» – и оставил землю за собою. Факт этот изложен в жалобе протоиерея Терпиловского.

7. В Овруче доминиканские монахи присвоили себе не только пахотные земли, принадлежавшие православному монастырю, но приказали обнести оградою, присоединяя к своей усадьбе, места, принадлежавшие монастырю в самом городе и в том числе место, на котором была построена православная церковь; захват этот сопровождался, по обыкновению, грабежом движимого имущества и личными оскорблениями.

8. Дворянин Чеконский отнял землю у Перекальского монастыря (на Волыни); когда же туда приехал игумен сего монастыря пахать землю, то сюда прибыла и жена Чеконского; увидавши игумена, она выскочила из коляски, бросилась на него, вцепилась в бороду и вырвала целый клок волос; затем приказала слугам своим прогнать избитого игумена и его работников.

Из вышеозначенных фактов мы видим, что нападения польской шляхты (грабеж, собственно говоря) на имения православных совершались в Речи Посполитой с целию личного обогащения. Но в тех же самых актах, откуда взяты вышеизложенные примеры, встречается многочисленный ряд фактов о насилиях над православными, совершавшихся с религиозно-фанатическими целями. В актах, сохранившихся от времен царствования Яна Собесского, мы находим тысячи свидетельств о самых варварских поступках, не вызванных, по-видимому, никакими причинами, над лицами православного исповедания, и особенно над лицами духовного звания. Каждый православный, а особенно священник, был ежеминутно в опасности подвергнуться самым бесчеловечным оскорблениям и обидам: встречался ли шляхтич на рынке в городе с священником, он, по первому попавшемуся предлогу, а чаще всего без всякого предлога, заводил с ним ссору и наносил ему публично побои; увидев священника, занимающегося беседой с крестьянами, он бросался на него, опрокидывал на землю, бил каблуками и палкою, рвал у него волосы; наткнулся пан на жену священника, скупавшую провизию на базаре, он чувствовал обязанность отпустить ей, без всякого повода, несколько ударов нагайкою; иной раз шляхтич, напившись пьяным, бегал по городу с обнаженною саблей и для потехи пробовал силу удара на священнике. Если же обиженные пытались остановить обидчика указанием на свое духовное звание, то шляхтич обыкновенно нахально отвечал, что только католические ксендзы – дворяне и им он обязан оказывать почтение, «попы же – мужики» и потому им нечего ссылаться на свой сан. В доме у себя священник был так же мало безопасен, как и вне его; под пустым предлогом, а чаще и без всякого предлога, помещик или помещица врывались в его дом, били, истязали как самого священника, так и членов его семейства, расточали оскорбления и бранные слова; нередко заключали хозяина в свою дворовую тюрьму и держали, сколько хотели, по своему произволу, или же дозволяли, для большего, по их мнению, посрамления, совершать бесчинства над священником еврею-арендатору. Вот некоторые факты:

1. В селе Скородном, на Полесье, во времена Шумлянского, был священником Иосиф Загорский, человек высокой честности и глубоко преданный православию. В этом же селе жил и помещик Прушинский, католик. Прушинский был страшный фанатик, он терпеть не мог православного священника и нередко бил его без всякой причины. Узнавши же, что Шумлянский принял унию, Прушинский немедленно явился к Загорскому с требованием, чтобы тот принял сие исповедание; когда же Загорский отказался это сделать, то помещик призвал своих людей, схватил Загорского, вытащил за село в поле и там, избивши до полусмерти, бросил его; затем помещик ограбил весь дом отца Иосифа и отправился домой. Между тем избитый священник очнулся и через силу добрался до соседнего православного помещика Феодора Павши, который и приютил его. Узнав об этом, Прушинский пришел в страшную ярость и решился силою овладеть Загорским и предать его новому мучению. В одну темную ночь Прушинский со своею дворнею напал на дом Павши, выломал ворота, ворвался в комнаты и вытащил оттуда отца Иосифа. Приведя домой, Прушинский посадил его в домашнюю тюрьму, а на шею надел толстое бревно, сложенное из двух половин, с вырезкою для этой части тела. Об этом узнал сын священника; он тайно прокрался в тюрьму, где сидел отец, и несколько облегчил снаряд, в котором тот задыхался; но когда сострадательный сын стал выбираться оттуда, то попал в руки самого пана Прушинского, который избил его до такой степени, что его замертво снесли домой; положение же отца Прушинский еще ухудшил: он приказал томить голодом о. Иосифа и холодом. Наконец Прушинский, придя в тюрьму, где сидел несчастный священник, объявил ему, что если он не примет унии и не будет служить по-униатски, то будет замучен до смерти. Загорский принужден был согласиться на требование Прушинского, принял унию и стал служить по-униатски, но только он после этого недолго жил, скоро умер.

2. В селе Ласках, в окрестностях Овруча, жолнеры панцырной хоругви ворвались с оружием в руках в дом православного священника, схватили самого хозяина и принялись истязать его; но он как-то вырвался и, выскочив в окно, бежал в церковь и упал пред иконою; тут его поймали жолнеры и рассекли мечом голову, так что кровь обрызгала алтарь и иконы.

3. В окрестностях г. Каменца находилось село Врублевцы; недалеко от этого села жил польский пан, католик, Кобельский. Последнему сильно не нравился священник сего села за свою преданность православию и трезвую жизнь. И вот Кобельский, напившись однажды пьяным, отправился в село Врублевцы; там он под каким-то предлогом вызвал священника на улицу и, сидя верхом на лошади, схватил его за одежду и потащил за село; здесь он рвал ему бороду, пытался отрубить ее саблею, нанес несколько ран и ударов как самому священнику, так и его жене, прибежавшей молить о пощаде, и отпустил только тогда, когда священник обещал ему 10 талеров выкупа; но этим дело не кончилось: польский пан несколько раз возобновлял нападение и заставил священника сначала скрываться у прихожан, а потом и совсем бежать из села.

4. Недалеко от г. Острога, в селе Вельбуйном, был священник Стефан Петриковский. Во время храмового праздника, по окончании литургии, священник вышел из церкви и стал разговаривать со своими прихожанами, которых в этот день собралось очень много. На беду сюда приехал из Острога, как раз в этот момент, пан Криштоф Малецкий. Увидавши стечение народа и узнавши, в чем дело, Малецкий возгорелся фанатическим рвением; вместе с огромною своею дворнею въехал верхом в толпу, опрокинул священника и стал бить его плашмя саблею; только окружавшие прихожане успели освободить своего священника и отвести домой. Но Малецкий не ограничился этим: он подъехал к дому священника и, увидав, что двери крепко заперты изнутри, поместился у окна и стал стрелять в комнату из лука. Одна из стрел попала Петриковскому в глаз и проникла в мозг; священник упал на пол и начал мучиться в предсмертной агонии, а между тем Малецкий, увидя это, стал писать от имени умирающего самому себе квитанцию, в которой священник будто бы заявлял, что не имеет к нему, Малецкому, никакой претензии и считает его непричастным к своей кончине, которая действительно и последовала на глазах помещика. После этого Малецкий отправился дальше и в ближайшем городе заявил эту квитанцию.