Павел Брянцев - Литовское государство [От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке] [litres]

Об этом вероломном поступке польских вельмож некоторые историки рассказывают так: когда Ягайло дал слово Свидригайле возвратить Подолье, захваченное Бучатскими, то к этим последним, жившим в сие время в Каменце и управлявшим Подольем, послан был от короля боярин, некто Тарл Щекоревич с приказанием возвратить Каменец русскому воеводе, князю Михаилу Бабе. Польские же вельможи, находившиеся в Вильне при Ягайле, придумали следующую хитрость, чтобы Бучатские не исполнили приказания короля. Они написали им письмо, в котором советовали удержать за Польшею Каменец и все Подолье, а послов князя и короля заключить в тюрьму. Но так как это письмо неудобно было переслать через Тарла, то поляки облили его воском и сделали из него подобие свечи; затем свечу эту вместе с письмом они вручили одному из слуг Тарла и приказали передать ее Бучатским с словами: «чтобы те поискали в ней света». Подобного рода свечи нередко посылались в отдаленные местности для зажжения пред иконами, а потому эта свеча не возбудила подозрения. Бучатские, сломав присланную свечу, прочитали письмо и все, что в нем было написано, исполнили в точности.

Польский историк Длугош, описывая эту борьбу Литвы с Польшею, всю вину за неудачный исход ее для поляков сваливает на Ягайлу. Он говорит, что Ягайло сильно не хотел нападать на Литву и разорять свою родину; по его словам, поход Ягайлы на Литовское государство был для короля «хуже смерти». Но когда Ягайло, продолжает тот же историк, понуждаемый панами, по необходимости должен был выступить против родины, то он заранее предупреждал жителей тех городов, на которые полки его намеревались напасть. Неудачную осаду Луцка Длугош приписывает тоже измене короля. Если бы не поспешил Ягайло с предложением перемирия, прибавляет Длугош, то Луцк, несмотря на храбрую защиту жителей, пал бы, и тогда результат этой борьбы для Польши был бы совершенно иной.

Окончательно, впрочем, эти области должны были отойти к Польше только после смерти Сигизмунда, как сказано в подлинном договоре.

Паллатином назывался в древности предводитель войска, а после – гражданский чиновник, принадлежащий к числу сенаторов, а также паллатинами назывались начальники округов и предводители шляхты во время всеобщего восстания. Гетманом назывался тоже предводитель войска (маршал).

Оба они занимали какие-то высшие должности в Литовском государстве.

Литовские князья, строя замки, всегда приказывали делать в них тайные ходы. В настоящее время эти тайные ходы можно видеть, где только есть развалины замков.

О провозглашении великим литовским князем Казимира Ягелловича некоторые из летописцев передают следующие, не лишенные комизма подробности: когда польские паны, привезшие в Вильну Казимира, не соглашались признать его великим князем Литовского государства, то литовско-русские князья и бояре, для достижения своей цели, прибегли к хитрости такого рода: 2 июля 1440 г. они устроили роскошный пир, на котором так напоили польских панов, приехавших с Казимиром, что те проспали следующее утро; а между тем литовско-русские князья и бояре в это самое утро короновали Казимира Ягелловича, посадили его на великокняжеский стол, надели Гедиминов венец, дали в руки меч и покрыли великокняжескою мантиею. Когда же, после всех церемоний, собравшийся народ стал громкими криками поздравлять Казимира, то от этого шума проснулись польские паны; на первых порах они с похмелья не разобрали, в чем дело, но потом, узнавши о свершившемся факте, стали было протестовать; тогда литовско-русские князья и бояре предложили им дорогие подарки, паны успокоились и в свою очередь принесли поздравление юному великому литовскому князю, в заключение снова напились пьяными; тем дело и кончилось.

Радою в Литовском государстве назывался постоянный совет при князе (польский сенат). Он состоял из епископов, воевод, старост и других высших сановников государства и непременно католического исповедания; православные лица светского звания допускались в редких исключениях, а духовные – никогда. Рада занималась обсуждением всех государственных вопросов; в отсутствие князя (когда он, например, проживал в Польше в качестве короля) рада управляла всем государством. О литовской раде см. сочинение Бершадского «Литовские евреи», гл. V. 1883.

Ян Гаштольд до избрания Казимира великим литовским князем был наместником Смоленска, а по избрании жил при Казимире. В Смоленске же наместником сделан был некто Сакович.

Дорогобуж был пригородом Смоленска. Город этот делается известным около 1300 г. С 1405 г. он принадлежал Литве. В 1667 г. по Андрусовскому миру Дорогобуж отошел к России.

Юрий Лугвенич впоследствии помирился с Казимиром и получил обратно свой Мстиславль.

Он написан был на латинском языке.

На Петроковском сейме, кроме вопросов о соединении Литвы с Польшею и о присоединении к сей последней Волыни и Подолья, поднимались и другие вопросы, например: о коронных правах и шляхетских привилегиях, но мы не касаемся их, как не относящихся к истории Литовского государства.

См. княжение Гедимина.

правда, торжеством короля: по Торунскому миру в 1466 г. орден уступил Польше почти половину своих владений в полную собственность, а с остальною половиною признал себя в вассальной зависимости от нее, но на первых порах она была очень несчастлива для Польши: в начале 1455 г. под Хайнацами поляки проиграли даже генеральную битву, чем вот, собственно, и думали воспользоваться литовско-русские князья и бояре, решившись разорвать унию с Польшею.

Так как в это время дела их улучшились в борьбе с рыцарями.

Семен Олелькович отличался преданностью православию и русской народности, обладал военными дарованиями и храбростию. Будучи киевским князем, он построил много церквей в своей области и между прочим восстановил Печерскую обитель, разрушенную татарами. См. сочинение проф. Антоновича «Киев и его судьба и значение».

Выше говорено было, что Витовт в 1418 г. отделил в своем государстве православную церковь от московской митрополии и назначил, как мы видели, особого митрополита Григория Цамвлака. Но по смерти его разделение это было уничтожено: московский митрополит Фотий остался по-прежнему, как мы тоже видели, митрополитом и литовской Руси. Соединение церквей существовало и при Казимире, так что митрополит Иона (он первый митрополит, избранный русскими иерархами), преемник Фотия, в 1451 г. обозревал православные епархии и в Литве. Но вот в 1453 г., как известно, пал под ударами турок Константинополь; патриарх же сего города Григорий Мамма бежал в Рим и принял там унию; затем он, по совету папы Калликста III, посвятил некоего Григория Болгарина в сан униатского митрополита для Литовского государства и в конце 1458 г., по просьбе Казимира, послал его туда.