Фрэнсис Дворник - Центральная и Восточная Европа в Средние века [История возникновения славянских государств] [litres]

Яромир овладел не только Вышеградом, гарнизон которого сохранил ему верность, но и Прагой, куда вскоре прибыл Генрих II и 8 сентября был принят князем с королевскими почестями. Понятно, что Генрих воспользовался возможностью, чтобы заново подтвердить вассальную зависимость Богемии от империи. На встрече в Праге он передал страну Яромиру как имперский фьеф. Опасность для империи была ликвидирована, противник бежал, и Богемия снова оказалась под протекторатом Германии. Генрих из Норгау бежал, а друзья маркграфа в Праге предприняли первые шаги к примирению между ним и императором, которые имели успех. Осталось только урегулировать отношения с Болеславом Великим, а эта задача была вовсе не простой.

Чтобы добиться своей цели, Генрих II отбросил все принципы, на которых его предшественники строили империю, и заключил союз с языческой славянской федерацией велетов. Подразумевалось, что чешский князь Яромир поможет императору войсками. Поскольку разные этапы борьбы и военных операций Генриха II против Болеслава Великого описывались Титмаром, а также в анналах Кведлинбурга и Хильдесхайма, а также подробно изучались современными немецкими и польскими авторами, нет смысла повторяться. Достаточно лишь указать на те черты этой затянувшейся борьбы, которые наименее известны.

Несмотря на эффективную помощь, которую оказывали императору язычники велеты, результаты оказались скромнее, чем можно было ожидать. Он сумел добраться до Мендзыжеча (нем. Мезериц), аббатства, основание которого приписывается святому Адальберту, – его император взял под свою особую защиту, а оттуда до Познани, однако коварный поляк, который свято верил в подготовку глубоко эшелонированной обороны, нанес императорской армии большие потери.

Сочтя момент благоприятным, Болеслав предложил компромисс. Мирный договор, подписанный в Познани в 1005 году, должно быть, разочаровал хрониста из Кведлинбурга, который ожидал большего и назвал мир «неудовлетворительным» (assumpta non bona расе). Болеслав гарантировал отказ от Богемии и территории одного из сорбских племен, но сохранил Моравию и Словакию, так же как и свою независимость, – неплохой исход, учитывая обстоятельства.

Союз Генриха с язычниками велетами имел далекоидущие последствия. Прежде всего, Генрих отошел от традиционной идеи положения императора в западном христианском мире и его святого долга обращать язычников. Генриху пришлось согласиться с правом его новых союзников свободно практиковать свою религию, поклоняться своим богам и идти в бой со своими знаменами. Эта уступка озадачила и обеспокоила современников и даже воинов императора. В трудах великого современника Генриха II – Бруно Кверфуртского – мы можем прочитать, что истинные христиане, даже в Германии, думали и говорили об этих неслыханных коренных изменениях.

Бруно, как уже говорилось, принадлежал к числу энтузиастов-реформаторов, выбравших своим святым покровителем Адальберта – воплощение двух великих идеалов этого периода: совершенной монашеской жизни и мученичества за Христа. Сын саксонского графа, Бруно родился около 974 года и получил образование в том же культурном центре, что и святой Адальберт, – в Магдебурге. Там же он познакомился с Титмаром Мерзебургским. В 997 году или около того он стал священником императора Оттона III. Это был год мученичества святого Адальберта. Побывав в 998 году вместе с императором в монастыре Святых Бонифация и Алексия в Риме, где жил Адальберт, Бруно был настолько ошеломлен, что оставил службу у императора и стал монахом.

Не удовлетворенный строгой монастырской дисциплиной, он в 1000 году присоединился вместе с еще несколькими монахами к отшельнику Ромуальду из Равенны, который прибыл в Рим после паломничества в Монте-Кассино. В следующем году все они последовали за Оттоном III в Равенну, возле которой – в Перее – император решил построить монастырь и церковь Святого Адальберта.

Именно там второй идеал Бруно – миссионерская деятельность среди язычников с возможным мученичеством за Христа – стал на шаг ближе к реализации. В своей биографии «Пять братьев» Бруно сообщает, что император намеревался послать к славянам отшельников для основания монастыря – нового миссионерского центра для обращения язычников, хотя Петр Дамиани приписывает инициативу польскому князю Болеславу. Бруно и два его друга вызвались исполнить миссию, но Бруно сначала отправился в Рим, чтобы испросить разрешения и благословения папы. Два других отшельника были посланы прямо в Польшу, чтобы учить славянский язык, и были сердечно приняты князем.

Смерть Оттона III и последовавшие за ней трудности в Италии нарушили все планы. Бруно добрался до Рима только осенью 1002 года, получил разрешение папы и затем проследовал в Регенсбург, где провел зиму. Титмар Мерзебургский сообщает, что Бруно привез с собой из Рима паллий, элемент литургического облачения архиепископа, и с позволения нового императора Генриха III был посвящен в сан в Мерзебурге новым архиепископом Магдебурга Тагино 21 августа 1004 года.

Это может показаться странным – было бы логичнее ожидать, что папа станет действовать независимо и сам посвятит миссионера-епископа в сан в Риме. Если же речь шла только о миссии среди язычников, почему он доложил об этом императору? Возможно только одно объяснение – идея, аналогичная той, что претворяли в жизнь Оттон III и Сильвестр II о сотрудничестве между Imperium и Sacerdotium. В понимании Сильвестра император был защитником церкви, и его обязанностью была организация миссий среди язычников. Все важные решения, касающиеся христианской церкви, должны были санкционироваться императором, задачей которого была помощь папе в их выполнении и светская поддержка.

Это объясняет, зачем папа послал Бруно к императору, но не проливает свет на то, почему он послал его, не посвятив в сан, вручил паллий и позволил сделать все остальное архиепископу Магдебурга. Вероятно, на карту было поставлено нечто большее, чем назначение епископа-миссионера. На самом деле Бруно и покойный император Оттон III были хорошими друзьями, и их дружба имела какие-то отношения с церковной организацией, которую Оттон и Болеслав наметили для Польши. Польские источники предполагают существование двух митрополий в Польше при Болеславе. Аноним Галл указывает на этот факт прямо, а в ежегоднике Краковского капитула есть записи за 1027 и 1028 годы о смерти двух архиепископов, Иполита, преемником которого стал Боссута, и Стефана. Трудно предположить, что все три архиепископа могли служить в одном и том же Гнезненском архиепископстве за такое короткое время. В Краковских анналах отмечена смерть двух разных митрополитов, а преемник указан только одного из них. Юрисдикция Гнезненского митрополита, судя по всему, распространялась только на западную часть Польши, где были расположены все известные диоцезы. Это предполагает, что Болеслав запланировал две митрополии для западной и восточной частей Польши соответственно. Высочайший престиж имени святого Адальберта заставил польских и немецких историков додумать, что только Гнезно, где был похоронен святой, могло быть возвышено до ранга митрополии, и проигнорировать утверждение Анонима Галла. Поскольку Западная Польша была больше христианизирована, ее церковная организация могла быть создана до 1000 года. Восточная Польша была в большей степени миссионерской территорией, и ей нужен был митрополит с миссионерским темпераментом.